Та, что правит балом
Шрифт:
— У тебя кожа точно светится изнутри, — сказал Павел, и я вдруг поняла, что он все это время мучительно ждал моего вопроса, а теперь понял, что его не будет: ни сегодня, ни завтра, никогда. Понял и облегченно вздохнул.
— Мы что, весь день будем валяться в постели? — с улыбкой спросила я.
— Ничего не имею против.
— А с голода мы не умрем? У нас даже хлеба нет.
— Это ужасно, — засмеялся Павел. — Только не жди, что я пойду в магазин. Я лентяй. А ты?
— И я лентяйка. Но я знаю, что мужчин надо кормить, не то у них портится настроение. Хорошая жена обязана кормить мужа, а
— Ты прелесть. Деньги у меня в бумажнике, а магазин за углом.
Я проворно встала и, шлепая босыми ногами, побежала в ванную.
— Только недолго! — крикнул мне вслед Павел. — А то я умру от тоски.
— Ничего, немного помучаешься, — помахала я ему рукой.
Я быстро оделась, взяла деньги и вышла из квартиры. Женщина лет сорока подметала лестничную клетку.
— Здравствуйте, — сказала я, улыбаясь.
— Здравствуйте, — ответила она и спросила:
— Вы наша новая соседка?
— Да. Мне сказали, здесь где-то рядом магазин?
— За углом. Вы в курсе, мы сами убираем подъезд? В следующую пятницу ваша очередь.
— Да-да, хорошо.
Я шла по улице и улыбалась, и чувствовала себя такой счастливой, что становилось как-то неловко перед прохожими. Казалось, все обращают на меня внимание.
Привыкнув жить одна, я зачастую обедала в кафе, дома готовила редко, еду предпочитала простую, но полезную, поэтому в моем шкафу всегда можно было обнаружить пакет, а то и два макарон «Макфа». Вкусно, быстро, и на талии никак не сказывается. Но сегодня мне хотелось показать свои кулинарные способности, которые, как я была уверена, у меня есть. Я долго выбирала продукты, размышляя, что сейчас приготовлю. Когда тележка была уже полной, я все-таки прихватила пачку любимых макарон, купила бутылку вина и довольная вышла на улицу.
Сумка оказалась тяжелой, и шла я медленно. Да, собственно, и не торопилась. Шла и думала: как хорошо, когда у тебя есть дом, и в этом доме тебя ждут.
Из-за угла вывернул парень, улыбнулся мне и сказал:
— Девушка, вам помочь?
— Спасибо, не надо.
— Сумка тяжелая. Давайте, я все-таки помогу.
— Спасибо, — повторила я.
Парень стоял, загораживая дорогу, и улыбался.
— Слушайте, — вздохнул он, — кроме тяжелой сумки, в голову никаких других предлогов не приходит, а вы — девушка моей мечты. Давайте познакомимся!
— Вы опоздали на целую вечность, — засмеялась я. — Я вчера вышла замуж.
— Господи, как не повезло, — опять вздохнул он. — Что ж, счастья вам! — И шагнул в сторону.
А я направилась к подъезду. Теперь женщина мыла лестницу.
— Нашли магазин? — спросила приветливо.
— Да, спасибо.
Дверь в квартиру была не заперта.
— Какая я растяпа, — покачала я головой и улыбнулась. — Павел! — крикнула из прихожей. — Я вернулась! Надеюсь, ты еще не умер от тоски и голода? — Павел не ответил. — Не вздумай пугать меня, выскакивая из-за угла, я ужасная трусиха! — Я прошла в кухню, выложила продукты и направилась в комнату. — Сейчас поцелую тебя и начну готовить… — сказала я. — Да ты спишь? А еще собирался умереть от тоски…
Я в самом деле подумала, что он спит, даже когда подошла совсем близко. Наклонилась, чтобы поцеловать его, и только тогда
— Не надо, пожалуйста… — не зная, кого прошу об этом.
Его грудь была кровавым месивом, обе простыни уже пропитались кровью.
— Не надо… — еще тише попросила я и тогда поняла, что случилось.
Лицо свела судорога. Я хотела позвать Павла, но губы странно дернулись, и я вдруг замычала, протяжно и страшно. Я все тянула на себя простыню, потом упала и поползла вдоль кровати, туда, где было его лицо. Руки мои запутались в простыне и теперь были в крови, и я не чувствовала ничего, кроме запаха крови. Я дотянулась рукой до его лица и что-то сказала, но опять не услышала своего голоса, а только мычание, тихое и жалобное. И тут мои пальцы коснулись его губ и ощутили слабое дыхание. Я рывком поднялась и схватила зеркало с ночного столика, поднесла его к губам Павла, и зеркало запотело.
— Миленький, спасибо тебе, — прошептала я, теряя рассудок, а потом заметалась по комнате, но заставила себя остановиться. — Что же это я? Нужна «Скорая», быстрее.
Пальцы сводило, цифры расплывались перед глазами. И тут я страшно, дико испугалась, испугалась, что не успею, не смогу. Я выскочила из квартиры и пронзительно закричала:
— Помогите, ради бога, помогите!
Мне казалось, я кричала очень долго, кричала, хватая себя руками за лицо, которое будто свело судорогой, кричала, когда сбежались соседи и когда приехала «Скорая» и врач, взглянув на Павла, покачал головой.
А потом я билась в чьих-то руках, и медсестра, совсем еще девочка, сделала мне укол. Лицо ее было мокрым от слез, и она уговаривала меня:
— Зачем вы так? Его спасут, обязательно спасут.
А потом Павла вынесли на носилках, и я шла рядом, и мои руки, одежда были в крови. Вокруг стояли люди и что-то говорили, а я видела лишь его лицо, бледное, отрешенное, чужое. А были потом бесконечные коридоры и торопливые шаги медсестер, Павел под белоснежной простыней, и опять коридор, и чей-то голос, который произнес: «Вам сюда нельзя», и мучительное ожидание.
Я забилась в угол, лицом к стене, кто-то мне сказал:
— Операция продлится несколько часов.
И я вжалась в кресло, замерла. Я слышала равномерный гул из операционной и начинала молиться, но знала: бог не услышит меня. В те минуты я думала не о Павле, а о Дашке, и знала, что спасения не будет.
Вдруг дверь распахнулась, и врач, снимая с лица повязку, шагнул мне навстречу. Я стиснула голову руками и опять отвернулась к стене. Почувствовала руку на своем плече и услышала:
— Мы сделали все возможное… Если хотите, можете проститься с ним.
И я пошла. Мы остались вдвоем: он и я. Я хотела в последний раз сказать: «Я люблю тебя», и вдруг поняла: его здесь нет. Его уже нигде нет. И я бросилась бежать оттуда. Кто-то схватил меня за руку, женщина в низко надвинутой на лоб медицинской шапочке стояла рядом и с тревогой смотрела на меня.
— Вы его жена? — спросила она тихо. — Вы Юля? — Я кивнула. — Он пришел в себя перед самой операцией, — сказала она, — и звал вас, просил прощения.
— Что?
— Он повторил несколько раз: «Прости меня».