Та, что правит балом
Шрифт:
Я зажмурилась, сжалась в комок. Мне хотелось, чтобы он ушел в свои воспоминания и забыл про меня. Но он склонился ко мне и сказал:
— Посмотри на меня… — И я покорно открыла глаза. — Я никому не верю. Даже своим парням доверяю лишь наполовину, а тебе я верю, черт знает почему. Мне кажется, ты бы не предала, если бы любила.
Он лег сверху и долго целовал меня, до боли сжимал мою грудь, глаза его были бессмысленными, а в изгибе губ было что-то трагическое. И я вдруг почувствовала страх, нет — ужас, и захотелось
— Скажи мне «я люблю тебя».., я так хочу.., скажи…
— Я люблю тебя, — с трудом сказала я, задыхаясь от брезгливости, а еще от жалости к себе, к своему телу, к своим губам, сказавшим это.
Он тихо засмеялся, и руки его стали требовательными, злыми. По моим щекам текли слезы, а он жадно слизывал их.
От воды в бассейне шел легкий аромат жасмина, в полумраке зала мягкие кресла казались сказочными чудовищами. Я наблюдала за игрой теней и света на мозаике пола, чувствуя на себе взгляд Дена. Я успела свыкнуться с перепадами его настроения: то он был яростным, злым, извращенно чувственным, то вдруг становился нежным и просил моей любви. Он подошел ко мне сзади, наклонился, целуя мою шею, и шепнул:
— А ты терпелива.
Я сжала его руку и закрыла глаза.
— Ты мне скажешь?
— Конечно.
— Сейчас?
— Если хочешь.
— Хочу.
Он засмеялся, сцепил руки на моей груди — крепко, так, что теперь я не могла двигаться, — и сказал:
— Поздравляю, дорогая. Ты сутки напролет ублажала убийцу своего ненаглядного мужа.
— Желаешь отыграться? — усмехнулась я. — Ты это выдумал, подонок, выдумал.
Я хотела подняться, но он только сильнее сцепил руки, удерживая меня.
— Я мог бы соврать, что просто выполнял заказ и мои парни пристрелили его. Но не буду этого делать. Его убил я. Убил ради удовольствия, как своего говнюка папашу. Я бы и тебя убил, окажись ты там. Увидел бы тебя куском мяса, обыкновенной падалью, и наваждение бы кончилось. Но потом подумал, что это слишком легкая смерть для тебя, — вздохнул он и заговорил тише. — Я убью всех, кто тебе дорог. И когда не останется никого рядом, ты придешь ко мне, потому что, когда некого любить, дорожишь тем, кого ненавидишь.
— Чертов клоун, — сказала я и засмеялась. Я хохотала, как сумасшедшая, пока он не разжал руки и не ударил меня. — Тебе в самом деле следовало убить меня, ублюдок. Потому что то, что ты называешь наваждением, никогда не кончится. Не я, а ты приползешь ко мне и опять начнешь выпрашивать то, что другим достается просто так.
— Грязная шлюха! — рявкнул он. — Ты просто грязная шлюха!
— Конечно, — засмеялась я. — Я грязная шлюха, от которой ты сходишь с ума. Сколько ты, думаешь, продержишься теперь: месяц, два? Но нет, не мечтай, приползешь очень быстро, и я назначу свою цену, можешь мне поверить.
Я не успела договорить — он опять ударил
Я не помню, как я оказалась в своей квартире, скорее всего, меня доставил туда все тот же блондин. Я очнулась по соседству со своим диваном, лицо перепачкано кровью, которая успела засохнуть. Я поднялась со стоном и отправилась в ванную. Умылась холодной водой, избегая смотреть в зеркало.
— Еще немного, детка, — сказала громко. — Потерпи еще немного.
В баре на меня косились. Я сидела здесь часа три и, по прогнозам бармена, уже давно должна была свалиться со стула, но держалась, чем приводила парня в замешательство. «Однако пора уходить», — подумала я, достала мобильный телефон и набрала номер Ника.
— Ники-бой, — хихикнула я. — Народ вокруг нервничает, ноги меня не держат, и за выпивку расплатиться нечем. Забери меня отсюда.
— Вот еще! Звони подруге.
— Ни к чему ей видеть мою пьяную физиономию.
— А мне зачем?
— Ну, не знаю.., придумай что-нибудь.
— Башку тебе оторвать, что ли? — вздохнул Ник. — Второй час ночи, я спать хочу.
— Ну и черт с тобой, — сказала я и погрозила пальцем бармену. — Он меня не любит.
— Вызвать вам такси? — хмуро спросил он.
— Такси — это хорошо. Но лучше я еще выпью.
— Слушайте, вам давно пора…
Что там мне пора, было неинтересно, я смотрела на него и улыбалась. Ему надоело болтать, он замолчал и отошел. Зато появился мой дорогой друг, приблизился, взглянул на меня и присвистнул.
— Ну и рожа. Кто ж тебя так отделал?
— Хулиганы на улице. Вот чертов город…
— Давно она здесь? — обратился Ник к бармену.
— Давно. Но сюда она явилась уже навеселе, и здесь ее никто не трогал. Мы закрываемся, — добавил он неуверенно.
Ник расплатился и повернулся ко мне.
— Потопали, ошибка природы. Блин, ты хоть стоять-то можешь?
— Конечно, нет, — обиделась я. — Стала бы я тебе иначе звонить. Ники-бой, не смотри так сурово, мое сердце разрывается от горя.
— Нет у тебя сердца, а вот печень наверняка есть, и завтра она о себе напомнит.
Переругиваясь, мы смогли добраться до его машины, то есть это Ник смог добраться, я-то просто висела на нем.
— Где твоя тачка? — спросил сердито.
— Не помню. Хрен с ней, лишь бы ты был рядом. Хочешь, я тебя поцелую?
— Ну, уж нет, у меня желудок слабый.
Свою машину он поставил на стоянке, когда мы въехали во двор моего дома, из чего я заключила, что он намерен у меня остаться. Добравшись до своего дивана, я сложила руки на груди и принялась хихикать.