"Та самая Аннушка". Часть первая: "Аннушка и ее Черт"
Шрифт:
— Иди в жопу. Сначала я решила, что ошиблась. Флюктуации Мультиверсума, не с той ноги встала, не на того навелась, не та ветка Фрактала — да мало ли что. Но. Как только я оказалась на Дороге, то навелась заново. Прямо из каравана — ну, вдруг где-то по пути окажется. И знаешь что?
— Нет.
— Ни хрена не вышло. Я просто не увидела, в каком срезе объект.
— Может, он уже умер? Не зря же тебя подрядили его забрать.
— Нет, видела, что он жив, но не могла увидеть, где он. Ничего не хочешь сказать по этому поводу?
— Тебе следует задавать более однозначные вопросы, — поправила её Алина. — В такой формулировке ответ ничего не даст.
— Сука, да. Ладно, спрошу иначе. Каким образом ты перехватил наводку?
— Я не понял вопроса.
— Не ври, сука, всё ты понял!
— Он не врёт, — сказала Алина. — Тебе следует точнее формулировать.
— Я проверила все варианты, пока не остановилась на единственном возможном — я не нахожу с Дороги объект, потому что он тоже на Дороге! Рядом со мной! Достаточно близко, чтобы метка размывалась! То есть я всё равно наводилась на тебя! И ты хочешь сказать, что не знаешь почему?
— Не знаю.
— Он не знает, — подтвердила роботесса.
— Как так, сука?
— Формулировка твоих вопросов допускает такой ответ, в случае если он не владеет информацией о том, как была организована подмена цели. Это не означает, что он не знает о самой подмене, — уточнила Алина. — Я ещё раз напоминаю о необходимости точных, не допускающих двоякого толкования вопросов.
— Ладно, зайдём с другой стороны. Ты ждал меня в том срезе?
— Нет.
— Ты ждал кого-то в том срезе?
— Нет.
— Ты попал туда случайно?
— Да.
— Он не врёт, — подтвердила киберхостес. — Но вопросы недостаточно точны. Если он выбрал срез методом случайного перебора, то его ответы правдивы по форме, но не снимают подозрений в преднамеренности.
— Я никогда не слышал о тебе раньше. Я не искал встречи ни с тобой, ни с кем-то другим. Я оказался в том срезе, потому что встрял в неприятности, бежал, сбился с маршрута и не знал, как вернуться домой. Я был уверен, что просто сдохну в каких-нибудь пустошах. Я очень благодарен, что ты меня вытащила. Я никоим образом не хотел причинить тебе какой-либо вред. Ты мне очень нравишься, и я бы тебе вдул.
— Ты чего несёшь, придурок?
— Он говорит правду, — сказала Алина. Несмотря на серьёзный тон, мне почему-то показалось, что она еле сдерживается, чтобы не заржать. Если роботы вообще ржут.
— Ладно, сука, допустим. Тогда как ты мог видеть мой дом?
— Я не видел твой дом. Ну, или, — поправился я, — не знал, что он твой. Так-то я много всяких домов видел.
— Ты описал его! Совершенно точно! Море, скалы, чайки, камин, книги… Хочешь сказать, просто угадал? Так, сука, не бывает!
— Я описывал дом своей мечты. Скорее всего, у меня такого никогда не будет, но помечтать-то можно?
— Сука, врёшь! — взвилась взбешённая Аннушка. — Алинка, скажи, что он гонит?
— Алексей говорит правду, — ровным голосом ответила роботесса. — Возможно, у вас просто больше общего, чем тебе казалось.
— Алексей? — Аннушка вскочила с кресла и встала, уперев руки в бока. Халат на ней завлекательно распахнулся. — Какого чёрта ты назвала его «Алексей»?
— Это его имя.
— Его имя Лёха, он сам мне сказал!
— Это одно и то же имя. Ты не знала? «Алексей» — полная форма, «Лёха» — сокращённая, с намёком на дружественную.
— Серьёзно? Ну ни хрена себе… — Аннушка обрушилась обратно в кресло и обхватила голову руками. — Да что за фигня со мной творится?
Глава 10
Ванна с пеной
— Алина, ты что-нибудь поняла? — спросил я кибер-хостес.
— Моя подруга переживает негативный эмоциональный всплеск, сопровождаемый растерянностью, поэтому злится. Это её обычная реакция на совершённые ошибки. Для определения, какая именно ошибка послужила причиной данного инцидента, информации недостаточно.
— Алина, — обратилась к ней Аннушка, — скажи мне честно, как подруга подруге, я что, сошла с ума?
Роботесса внимательно посмотрела ей в лицо, выдержала паузу и сообщила:
— Я подгрузила базу психических расстройств из автомедика. Насколько я могу судить, твоё состояние не подпадает ни под один набор симптомов. Также я не отмечаю никакой специфической динамики когнитивных параметров. Ты не более ненормальна, чем в нашу прошлую встречу. Если ты сообщишь, что именно тебя беспокоит, я попробую уточнить оценку. Однако не могу не отметить, что человеческая психика не всегда может быть адекватно проанализирована машинной логикой, а ты всегда отличалась высокой интенсивностью эмоциональной сферы.
— То есть я не сумасшедшая, а всего лишь долбанутая?
— Да, дорогая. За это я тебя и люблю. Что же навело тебя на мысли о неполной адекватности?
— То, что я, проехав пол-Мультиверсума, попав по дороге в засаду, лишившись машины, нахожу искомый объект, спрашиваю его: «Ты, блин, кто?» — и услышав: «Лёха», — тут же верю на слово. Даже не пытаюсь уточнить, а вдруг это всё-таки тот, кто мне нужен. Не выясняю, не подстава ли это. Не уточняю обстоятельства, при которых он там оказался. Это похоже на меня?
— Нет, — сказала спокойно рободевушка, — это не совпадает с твоим типичным поведенческим паттерном. Для тебя обычнее лёгкая паранойя, чем доверчивость. Однако считаю нужным отметить, что, согласно имеющейся у меня информации, людям свойственно существенное снижение критичности восприятия в отношении объектов, представляющих для них эмоциональную ценность. Может быть, это была любовь с первого взгляда, подруга?
— Ой, Алинка, вот иди в жопу со своими подколками! Ты посмотри на него…