Та сторона, где ветер
Шрифт:
Рано или поздно каждый подрастающий человек начинает об этом задумываться. Жизнь впереди большая, очень важно найти в ней дело по душе. Подросток Крапивин решил стать моряком.
Ну, в Тюмени-то никакого моря не было, но он вычитал о нем в любимых книгах: у Стивенсона, Жюля Верна, полюбил корабли. Вычитанное из книг и никогда не виданное море (напоминаем, что телевизоров в ту пору не было), было ничем не хуже настоящего. Оно тревожило, заставляло мечтать о дальних плаваниях. Он решил, закончив школу, поступить в мореходку. Но вскоре выяснилось, что ни военный, ни торговый флот ему не светит. Врачи сказали, что у
Тогда мама предложила: «Иди по семейной линии – в педагогический». Он подумал и согласился. Но, наглядевшись, как старшая сестра Людмила сидит все вечера над тетрадками, он решил выбрать такой предмет, где их не надо проверять. Например, немецкий язык. Однако в Тюменском пединституте в том году на факультет иностранных языков почему-то не было набора. «Да и бог с ним, с немецким языком этим! – легко решил выпускник Крапивин. – Пойду в журналисты». Ему не хотелось уезжать из Тюмени, от мамы, но здесь не было университета. Поэтому бывший второгодник собрал чемодан и отправился из Сибири на Урал, в соседний большой город Свердловск, где университет был. К тому же там уже несколько лет жила старшая сестра (ну та, что вечно проверяла тетрадки). Приехал, поступил, закончил университет, стал работать в газете да так и остался в этом городе. Потом туда переехала и мама с младшим братом Олегом.
Это очень просто, дорогой читатель. Надо сидеть и писать рассказы утром, днем, вечером. В том числе и в рабочее время на рабочем месте – вместо журналистских статей. Через год терпение начальства кончится и тебя выгонят с работы. Во всяком случае, Крапивина выгнали. Точнее, перевели. И не куда-нибудь, а в журнал «Уральский следопыт». Там к новому сотруднику, который все время что-то писал, отнеслись вполне доброжелательно и стали печатать его рассказы. Редакция была молодая, дружная, веселая. Часто засиживались допоздна, говорили о литературе. В пору работы в «Уральском следопыте» Крапивин написал свои первые книжки «Рейс „Ориона“», «Брат, которому семь» и «Палочки для Васькиного барабана» и от рассказов перешел к повестям. А потом журнал «Пионер» напечатал повесть «Та сторона, где ветер», и молодой писатель стал известен на всю страну.
Его книги сразу стали переводить на другие языки, потому что за границами России дети тоже хотели читать о приключениях русских мальчишек и девчонок, их отваге и верной дружбе.
Это были прекрасные и очень честные книги о том, как трудно жить в детстве. О том, что вовсе не все взрослые хорошие люди (плохие тоже встречаются, причем чаще, чем хотелось бы). О том, что даже хорошие взрослые часто не понимают детей, потому что выросли и забыли свое детство… Эти книги были как тайное рукопожатие, они помогали жить.
Думается, не напиши Крапивин ничего, кроме реалистических повестей 60–70 годов прошлого века («Белый щенок ищет хозяина», «Звезды под дождем», «Та сторона, где ветер», «Оруженосец Кашка», «Валькины друзья и паруса», «Тень каравеллы», «Бегство рогатых викингов», «Летчик для Особых Поручений», «Мальчик со шпагой», он все равно остался бы в истории литературы писателем единственным и неповторимым. Но он не хотел оставаться в истории литературы. Ведь история – это то, что прошло. А он жил себе дальше, храня верность своему детству – заросшим травой переулкам, старому тополю и, видимо, не имея в виду не то что стариться, но и взрослеть. В общем, маститым писателем так и не стал.
Знаете,
Но известный писатель Крапивин остался мальчишкой. Длинным (под два метра) и вредным. Он ходил в походы с другими мальчишками, снимал с ними кино про пиратов, построил целую парусную флотилию (хотя в Свердловске моря тоже не было) и ходил под парусами. При этом он продолжал писать новые книги, в которых упрямо отстаивал свои детские принципы.
К этому времени его первые читатели выросли. Но оказалось, что и следующим поколениям мальчишек с его книгами не скучно. Пришло время фантастики – Великого Кристалла…
Однако о фантастических романах Владислава Крапивина чуть позже. Издательство «Детская литература» выпустит в «Школьной библиотеке» несколько книг писателя. Будет и фантастика, тогда мы о ней поговорим. А теперь несколько слов о книге, которую ты, читатель, держишь в руках.
«Та сторона, где ветер» – старая книга, ей уже, поди, лет пятьдесят. Мальчишки той поры давно выросли и даже успели состариться. У них внуки – ваши ровесники. Так что, можно сказать, что это историческая повесть. В ней описан мир, который уже ушел. Ты, читатель, живешь в другом. Но мальчишки во все времена остаются мальчишками, а чудо книги в том и состоит, что, когда ты ее читаешь, время отступает – все происходит здесь и сейчас.
Герои «Той стороны…» живут в городе у большой реки. На реке гудят пароходы. Мальчишки знают их по голосам. Компьютеры, DVD, плееры, мобильники – всего этого нет. Кстати, йогуртов и «сникерсов» нет тоже. А вот телевизоры уже есть – с черно-белым изображением. Но далеко не в каждом доме.
Ну и хорошо. Потому что антенна на крыше мешает запуску воздушного змея-«конверта». А именно этим и занимаются Генка, Яшка Воробей и Шурик. Потому что пришел август, а август – пора ветров. Дошколенок Илька, по прозвищу Гонец, им завидует: у него змея нет. Это сейчас все можно купить в магазине. А в то время никому и в голову бы такое не пришло. Заграничных игрушек в магазинах не было. Да и магазинов было мало. Мир был прост, и в нем все надо было делать своими руками. Тех, кто умел что-то делать хорошо, уважали. Но это не про Яшку: его «Шмель» высоко не взлетал и к тому же время от времени падал.
Каждый день поднимались над городом самодельные «конверты», их было много, и у каждого свои позывные. А выше всех парил Генкин «Кондор». Вот только редко. Потому что хозяин «Кондора» попал в беду и злился на весь мир: лето кончается, он так и не исправил двойку по английскому. Напрасно каждый день ждала его в школе англичанка. Генка прогуливал занятия: все равно все бесполезно. Ну, не понимал он этот английский – и все тут! Ни крутая затрещина отца, ни слезы матери уже не могли ничего изменить. По всему выходило, что он останется в пятом классе на второй год. В общем, в этот август Генке было не до «Кондора», его беда казалась ему очень серьезной, неодолимой и заслоняла весь мир.