Табель первокурсницы
Шрифт:
— Соболезную.
— Трудно найти род не понесший утраты в тот день, — матушка сложила веер, — Давайте, не будем о грустном.
— Да, вы ведь тоже понесли…хм, утрату, — прожевал последнее слово старичок и спросил, — И что ваш старший брат не оставил наследников?
— Нет, — скупо ответил отец.
— А как же легенда? — спросила Манон, — сидевший рядом с ней Илберт закатил глаза.
— Какая легенда? — переспросил старичок, и именно в этот момент дворецкий Мур поставил перед гостем тарелку, от которой тот отпрянул, словно она была полна гремучих змей. За спиной
— Мой опекун уже давно не принимает пищу не из чьих рук, кроме Ороса, — пояснил Мердок, — Причуда старика, не более, — попытался сгладить парень неловкость.
Девы почему, он никак не отпустит мою руку?
Мур посмотрел на отца, тот едва заметно кивнул, хотя… Повод для оскорбления был лучше не придумаешь, вон, как зашушукались Леонард Гиве и тот колченогий солдат, а старенький целитель Огюст снял и протер очки. Такое не забывают. Веер в матушкиной руке хрустнул.
Старый нотариус бросил мимолетный взгляд на Мура, тонкие старческие губы едва заметно дрогнули. Я знала, куда он смотрит, куда смотрели все, кто впервые оказывался в нашем доме, даже Мердок, но у большинства хватало такта промолчать. Они смотрели на след от ошейника на его шее.
Бывший маг, бывший раб, что сбежал из Отречения и по воле богинь смог добраться до Илистой норы, где и вознамерился почить на крыльце. Отец заплатил за него виру жрицам, а потом, перерезав ошейник, велел либо начинать работать, либо убираться и не портить видом своего тщедушного тела клумбы матушки. С тех пор Мур с нами. Немного слуга и немного господин, почти член семьи, невидимка за спиной отца и его поверенный и хранитель.
Дворецкий передал поднос рябому и спокойно отошел.
— Так что за легенда? — переспросил Мердок.
— А вы не знаете? — хихикнула Манон, — Здесь на равнине Павших нельзя проливать кровь Змея. Иначе за тобой придет тень демона и отомстит, — закончила она замогильным голосом, средняя дочь бургомистра Лулу, прыснула. Сам бургомистр опрокинул еще рюмку и раскраснелся еще больше.
— Это правда? — повернулся ко мне Мердок.
— А вы попробуйте, — я чуть заметно дернула пальцами.
— Говорят, эту привилегию выторговал себе первый Змей, при переговорах с демонами Разлома, он очень не хотел быть убитым, — продолжила Манон.
— Ну, не знаю, — скептически протянул Илберт, леди Витерс что-то зашептала на ухо мужу, задев локтем тарелку, столовые приборы звякнули, — Деда вроде медведь задрал, кровищи было, и никакие демоны ему не помогли.
— Откуда вы знаете, Илберт? — дочка бургомистра обижено стукнула веером брату по руке, — Вполне возможно, что это последнее, что сделал тот медведь.
— А Льюис Астер, мой пра-пра-пра-пра дед, что сложил голову в походе к Проклятым островам? — не сдавался Илберт, — Что-то я не заметил, чтобы полчища демонов мстили тем, кто снял буйну голову с его плеч.
— Всех повесили у Белого камня, — добавил отец.
— И вообще, подумайте сами, как глупо звучит эта легенда, — продолжал брат, игнорируя суровый матушкин взгляд, — Змей уговорил, само по себе смешное слово, ну пусть будет, уговорил демонов перестать беспорядочно лезть из Разлома, остановил бойню, хотя люди были почти разгромлены, да еще и обязал их хранить ему жизнь или выступить мстителями за его смерть.
— И что в этом глупого? — не поняла старшая дочь бургомистра.
— А что демоны получили взамен? Что мог пообещать им человек? И выполнить обещание? Вряд ли они занимались благотворительностью.
— Мы говорим о том самом Змее, — влез нотариус, принимая из руг рябого слуги рюмку, — Маге-отступнике, брате Первого Князя? Старший брат не смог казнить младшего за богопротивную магию, первого Астера всего лишь отрезали от силы и сослали сюда к Разлому.
— Именно о нем, — кивнул отец, — Змеем его прозвали, как раз за предательство Князя. Не страшно породниться с такой семьей?
— Да не особенно, тем более у невесты такое богатое приданое, — старичок снова пошамкал губами.
Бокал в руке матушки звякнул, разлетаясь на осколки. Рин Филберт тут же подал ей салфетку, с другой стороны уже спешил Мур.
Теперь сомнений не осталось, это намеренное оскорбление. Взгляд карих глаз отца был тяжел, но…. Он все еще сидел на своем месте, а не вышвыривал наглеца из дома.
— Ну, если вам так по душе Волчья Шахта? — ледяным тоном ответил граф Астер.
Сестры Вэйлан зашушукались, Леонард Гиве поднял брови, но от комментариев воздержался.
— Прошу извинить, — матушка встала из-за стола, Илберт отбросил салфетку.
Что-то было не просто «не так», а очень сильно не так. К нам в дом приезжает простолюдин, волею случая оказавшийся опекуном молодого аристократа. Сватает для подопечного дочь хозяев, садиться за их стол и… оскорбляет их всеми возможными способами. Намеренно или в силу отсутствия воспитания? Обсуждать приданое, это то же самое, что обсуждать цвет корсета маменьки. Хотя… за это они бы точно яда отведали вместо десерта.
Итак, за мной дают Волчью шахту, самую старую и почти выработанную, ближайшую к Илистой норе. Шахту и все?
Отец молчал.
Я поняла, что пытаюсь вырвать пальцы из руки Мэрдока, а когда вырву, то убегу из зала.
— Леди Ивидель сама по себе сокровище, — заметил сокурсник, накрывая мою ладонь второй рукой. В его словах лишь теплота и участие. Да скупая теплота, но…
Я заставила себя замереть. Вдохнуть и выдохнуть. Позволить себе едва заметную улыбку. Змеиную, вот как Манон поперхнулась. За ней не давали и того.
Когда я уезжала в Магиус приданое было куда более впечатляющим. Даже если вычесть из всего этого сгоревший корпус. Девы, неужели папенька, все же настолько разозлился? Пусть так, но за мной давали десяток угольных выработок, два карьера по добыче камня, счет в банке в золоте с тремя нулями, и два участка земли в Эрнестали и Льеже, чтобы построить дом там, где мы с мужем решим жить после свадьбы. Кажется, было что-то еще, какие-то акции, в которых я ничего не понимала, но… Что же случилось? Почему молчит отец, позволяя гостям шушукаться?