Табу на вожделение. Мечта профессора
Шрифт:
На сей раз Маркелова поддержала Каримова.
Указав рукой на свободный стул, женщина велела:
— Не стойте в дверях. Присаживайтесь.
Девушке не оставалось ничего, кроме как подчиниться.
Неуверенной походкой Попова доковыляла до рабочего стола декана, но присаживаться не стала. Нервно сцепив пальцы в замок, она произнесла на удивление ровно и спокойно:
— Попова Юлия. Первый курс. Сто третья группа.
— Угу! — Татьяна Петровна хитро прищурилась. — И что же привело вас ко мне, Попова Юлия?
— Я хотела, —
— Ну! — подбадривали ее. — Смелее! Смелее! У меня не так много времени!
«Все, хватит мямлить! Соберись!»
Посмотрев на женщину твердым непоколебимым взглядом, Юля призналась:
— Если это возможно, я хотела бы стать старостой в своей группе.
— О, нет! — принялась активно жестикулировать Маркелова. — Нет! И еще раз нет! Я заниматься подобными вопросами не хочу! Не буду! Мне лень! Обратитесь с данным предложением к своему куратору либо… Вот, пожалуйста, обсудите это с Маратом Евгеньевичем. Он — заведующий нашей кафедрой, это и в его компетенции тоже.
«Да уж! — простонала мысленно. — Повезло так повезло!»
— И настоятельно прошу, — продолжала женщина, — провести эти самые… так сказать, переговоры за пределами моего кабинета! Где-нибудь там… там! За дверью! Позвольте мне насладиться тишиной и спокойствием хотя бы несколько минут! Всего доброго, господа учащиеся и коллеги!
Кивнув, Юля торопливо засеменила в сторону выхода, чувствуя тяжелые размеренные мужские шаги за своей спиной. Он шел за ней по пятам.
«И что мне со всем этим делать? Что мне теперь делать-то?»
Вскоре (когда они оказались одни в приемной деканата) Попова услышала надменное:
— Зачем тебе это нужно?
Не выдержав, девушка резко развернулась к нему лицом.
Зря. Она тут же утонула в непроглядной тьме его холодных глаз.
— Что именно? — отозвалась еле слышно.
— Лишняя забота. Ответственность.
— Хочу!
— Не самый убедительный аргумент. Но…
— Но?
— Действенный!
— Что это значит?
Марат Евгеньевич зловеще улыбнулся:
— Хочешь быть старостой? Не вопрос! Будешь!
Затем Каримов медленно двинулся в ее сторону, сокращая расстояние между ними до минимума. Юля же с глухо колотящимся сердцем инстинктивно отступила на шаг. Заметив это, мужчина криво усмехнулся:
— Ну что? Выспалась сегодня, пташечка?
Прекрасно понимая, к чему он клонит, девушка отрицательно покачала головой. Нет, мол. Не выспалась. А после, твердо выдержав его сверкнувший сталью взгляд, зачем-то огрызнулась, желая уязвить мужчину в ответ, припомнив ему вчерашний жаркий и неповторимый «тандем» с Кариной.
— А вы?
Он недовольно скривился и отвел в сторону взгляд. Но спустя мгновение Марат схватил из вазочки, стоящей на столе все еще отсутствующего секретаря, лимонный леденец. Демонстративно избавившись от обертки, мужчина загадочно протянул:
— За меня не переживай, студентка Попова, — у меня-то бессонница! А вот ты… ты давай-ка взбодрись!
В следующую секунду Каримов без предупреждения запихнул конфету ей прямо в рот и не прощаясь вышел в коридор. Теперь пришла очередь Юли вздрогнуть и скривиться — слишком уж кислым оказалось его… угощенье.
Глава 4
— Дорогие первокурсники! Сегодня для вас особенный день, — распиналась у микрофона Маркелова, произнося из года в год почти одну и ту же речь, — вам выпала большая честь — вы стали студентами лучшего высшего учебного заведения города! От имени всего нашего коллектива поздравляю вас с этим знаковым событием! Трудности, которые вам пришлось преодолеть на вступительных испытаниях — это только начало интересного пути к вершинам образования! Студенческая жизнь полна забот и…
«Редкостный бред! Какие в их возрасте могут быть заботы? Ну какие? Пьянки, гулянки и бесконечные развлечения на родительские деньги?»
Сделав последнюю крупную затяжку, Марат затушил сигарету и поспешил закрыть окно, в которое напряженно курил секундой ранее. Он ненавидел массовые сборища и «культурные» мероприятия по типу торжественных линеек. Предпочитал благополучно пережидать их в своем кабинете — тот располагался на втором этаже здания, и из него открывался прекрасный вид. Словом, весь университетский двор был у Каримова как на ладони.
Именно там и выстроились сейчас учащиеся всех «мастей» и курсов, прикрепленные к их корпусу. Однако в многочисленной толпе Марат выделял лишь одного человека — свою новоиспеченную темноволосую студентку, лихорадочно сжимающую в руках табличку с номером ее группы.
Сказать, что он охренел, столкнувшись с ней в кабинете Маркеловой — ничего не сказать. Все приличные эпитеты тотчас же испарились из его привычного лексикона, уступая место отборному трехэтажному мату.
Каримов и сам не понимал, каким чудом ему удалось сохранить самообладание в тот момент, но был этому несказанно рад, ибо в присутствии декана обычно старался не выказывать лишних эмоций.
Однако, когда девчонка прикусила свою пухлую губу, будто намеренно провоцируя его и специально напоминая о том, о чем он так старательно пытался забыть в объятиях Карины, Марат окончательно рассвирепел.
«Ох ты ж… поиграть со мной вздумала, пташечка? — взревел тогда мысленно. — Нет! Играть ты будешь с тем, под кого ложишься, милая!»
Мужчина встрепенулся, выныривая из недавних воспоминаний. Вновь сосредоточив внимание на девушке, стоящей внизу среди других студентов, он в очередной раз вспомнил, под кого конкретно она ложится. Под чьим крылом так удачно пригрелась и чьей защитой так умело пользуется.