Таэ эккейр!
Шрифт:
– Тебе доводилось бывать когда-нибудь на войне? – вопросом на вопрос ответил Лерметт.
Эннеари недоуменно покачал головой.
– Так я и думал, – кивнул Лерметт. – А вот мне довелось. Так что это не ты, а я должен был заранее подумать… балбес несчастный!
– Да при чем тут война? – Нет, положительно, манера Лерметта изъясняться даже гнома с ума сведет.
Лерметт посмотрел на Эннеари серьезно и сосредоточенно.
– При том, что на войне бывают убитые. Арьен, мы везем с собой труп, – напомнил он. – И дороги нам трое суток. По летней жаре.
Эннеари беззвучно присвистнул.
– И ведь мне приходилось раньше иметь дело с мертвецами! – Лерметт возмущенно пристукнул себя кулаком по бедру. – Одним словом, далеко мы на этакий манер не уедем. Нужно сперва срочно придумать, что нам делать с этим покойником. А не то так хоть назад возвращайся.
– Только не это! – Эннеари мигом представилось их предположительное возвращение – в таких головокружительных подробностях, что он едва не взвыл. – К тому же возвращение нам ничего не даст. Это сюда мы ехали ночью – а обратно будем добираться по солнцепеку. Сам понимаешь, что мы до Луговины довезем и как нам местные жители обрадуются.
– Тогда давай думать. – Лерметт бросил поводья на луку седла и сцепил пальцы: очевидно, это помогало ему думать.
Эннеари последовал его примеру, но ничего дельного измыслить не мог. В голову, как нарочно, лезла всякая посторонняя ерунда. Ему даже сосредоточиться толком не удалось – где уж там надумать хоть что-то путное! А ведь, казалось бы, чем не идеальные условия для размышлений – тишина, покой… думай себе всласть. Ничто не прерывает упорных раздумий. Даже Белогривый не фыркает на весь перевал, не лезет с поучениями, а стоит себе под всадником смирнехонько и помалкивает. Правда, судя по виду Лерметта, долгожданная мысль о том, что наглая четвероногая скотина знает все-таки не все на свете, на сей раз не приносила чаемого удовольствия. Лерметт, как и сам Эннеари, явно нуждался в совете – из чьих бы уст он ни исходил.
– Ну что, надумал? – поинтересовался Лерметт.
Эннеари покачал головой.
– Я тоже, – вздохнул принц. – Нет, но надо же мне было так опростоволоситься! И почему я не догадался расспросить, не найдется ли в деревне кроме телеги еще и гроб?
– Потому что тебе и без того было о чем беспокоиться, – усмехнулся эльф. – Вы, люди, создания возвышенные и мудрые – где уж нам, остроухим, с вами тягаться! – но на такие высоты мысли даже и человеку претендовать не стоит. Довольно с тебя и того, что ты вывертня распознал во мгновение ока. Хотя, конечно, гроб – это мысль…
– Донельзя глупая, – подхватил Лерметт. – Нам его не смастерить, и не надейся. Не моей ведь зубочисткой деревья валить. А уж на доски их раскалывать без топора и думать нечего. Даже если у твоих подопечных ножи получше…
– Если у них и вообще есть при себе ножи, – поправил Эннеари.
– Тем более. Может, какой похоронных дел мастер и сумел бы… но что-то мне сомнительно, чтобы тебя обучали сооружать гробы в походных условиях.
Эннеари энергично затряс головой.
– А
– Частичному бальзамированию, – скривился Лерметт. – Полотно травами пропитать и покойника обмотать… да всех наших тряпок на такое дело не хватит!
– Ради того, чтобы этот мерзавец не смердел, я бы согласился и нагишом походить, – ухмыльнулся Эннеари, – вот только нам это ничем не поможет. Нужных трав здесь и половины днем с огнем не сыщешь.
– А ты его как-нибудь заколдовать не можешь? – помолчав, осведомился Лерметт.
– Ты с ума сошел?! – Эннеари аж задохнулся от возмущения. – Применять эльфийские чары исцеления к мертвому! Да это… это…
– Остынь, – махнул рукой Лерметт. – Этого я у тебя, между прочим, и не просил. Насколько мне известно, от смерти не лечат.
– Разве что неупокоенных мертвецов создают, – буркнул Эннеари, все еще обозленный.
– Ах, вот как их создают? – прищурился Лерметт. – А я и не знал.
Только ехидный огонек в его прищуре помешал Эннеари дать принцу тумака. Может, оно и не вполне по-эльфийски, зато правильно.
– По-твоему, эльфы способны творить ходячих покойников? – на всякий случай уточнил Эннеари – гораздо миролюбивее, чем ожидал от себя.
– Остынь, – повторил Лерметт. – Ничего я такого не думаю. Просто у меня не ко времени язык развязался. Очень уж захотелось подразнить тебя малость. Нет. Исцелять покойничка мне и в голову не приходило. У меня совсем другое было на уме.
– И это ты называешь умом? – вскинул брови Эннеари. – Ну-ну. И что же ты, позволь спросить, надумал?
– Не исцелять мертвеца, – повторил на всякий случай Лерметт, – а просто чары на него наложить. Такие… которые от тления предохраняют. Вроде как на дорожный съестной припас, чтобы не портился.
– Эльфы не питаются дохлыми магами, – чопорно сообщил Эннеари.
В ответ Лерметт не сказал ни слова – просто воззрился с нехорошей задумчивостью во взоре… почти с такой же, какая наполняла взгляд самого Эннеари пару мгновений назад.
– У нас нет никаких чар для сохранения еды, – торопливо промолвил эльф. – Нам они, по правде говоря, ни к чему. Плоды ли собирать, охотиться… ни один эльф никогда без еды не останется. И мы можем не есть подолгу. Нет, вот если у кого таких заклятий полным-полно, так это у гномов. Они в своих подземных шахтах неделями торчат – не крыс же им там ловить, в самом деле.
– А ведь и верно! – просиял принц. – О гномах я с досады и позабыл. А заклинаний этих… да. Жаль, что маг из меня, как из облака кольчуга. Ну, да на это у нас ты есть.
– Кто – я? – ужаснулся Эннеари.
В памяти его возникла сияющая борода наставника Илмеррана. Сегодня, в глубине воспоминаний – Эннеари готов был в том поклясться – она сияла особенно укоризненно. Если тот Илмерран, что обучал Лерметта, чаще всего пользовался словом «налаион», то Илмерран, обучавший эльфийского мальчишку, был исключительно щедр на определение «ланнеан». Лентяй .