Таёжная фея
Шрифт:
Саша сложила лапник, на котором спала, в кучу, развела костёр и поставила алюминиевую кружку со снегом к костру, чтобы растопить снег и заварить чай. Тот, что у неё оставался в термосе, решила поберечь, чтобы в пути было чем подкрепиться, а пока занялась волком. Она собралась снять с него шкуру, отрезать несколько кусков мяса и заморозить на обратный путь, на всякий случай, потому что была не уверена, что ей хватит тех консервов, которые она взяла с собой, а это хоть и противная, но всё-таки еда. Надо было всё это сделать быстро, пока он не замёрз. Александра позавтракала, подошла к зверю, посмотрела, кровь ещё вытекала из раны. Подождав немного, стала делать надрезы на лапах и дальше, как её учил отец. Сделав надрезы, она подтащила тушу к дереву, у которого невысоко были крепкие ветки, вытащила из рюкзака верёвку и, завязав её на задних
Идти было тяжело, потому что после вчерашнего бега тело требовало хорошего отдыха в более комфортных условиях, но до них ещё далеко и поэтому нельзя расслабляться. Она шла и вспоминала, как они с отцом ходили на охоту, тоже с ночёвкой, но шли спокойно, с привалами на отдых, а такого, как вчера, ещё ни разу не было. Она сама себе удивлялась, все мужчины отстали и вернулись, а она одна гнала зверя и чуть не стала жертвой своего охотничьего азарта.
Александра шла целый день и уже еле передвигала ноги, когда, оглядевшись вокруг, вспомнила, что где-то недалеко должна быть охотничья избушка, где иногда ночевали охотники, ходившие на соболя. Она быстро сориентировалась и направилась в ту сторону, где, как она помнила, должна быть избушка, в которой они с отцом тоже как-то ночевали. Только она повернула в нужную сторону, из-за кустов вышла четвёрка волков: матёрый впереди, за ним прибылой, за прибылым мелкий переярок, а последней шла волчица. Они были с подветренной стороны и почуяли добычу. Матёрый приготовился к прыжку, но Александра моментально сорвала с плеча берданку, и раздался выстрел. Пуля вошла волку в ухо, он опрокинулся и забился в агонии, истекая кровью. Волчица резко развернулась и скрылась за кустами вместе с молодыми волками. Саша вытащила из рюкзака маленький топорик, который всегда брала с собой, срубила две ветки лапника, вытащила верёвку, положила волка на ветки, крепко привязала его к ним и двинулась в сторону избушки, таща по снегу тяжёлую тушу матёрого.
Пока шла до избушки, воспоминания об отце нахлынули на неё. Она вспомнила, как лет в десять отец научил её ходить на охотничьих лыжах и ориентироваться в тайге по звёздам и по солнцу. Он говорил: «Прежде чем зайти в тайгу, посмотри, с какой стороны у тебя солнце, когда будешь возвращаться – оно должно быть с другой стороны, и, если вдруг заблудишься – не паникуй, остановись и осмотрись вокруг». Однажды, когда они были дома, он позвал её на улицу и, показав на звёздное небо, предложил найти Большую Медведицу. Когда она её показала, он сказал, чтобы Александра обратила внимание на Полярную звезду, которая была самой яркой среди всех, и сказал, что эта звезда всегда приведёт её домой. Он учил её читать следы, охотиться на белку и соболя и удивлялся, как дочь быстро научилась стрелять из малокалиберки, но берданку не разрешал даже в руки брать, говорил: «Тебе она не пригодится, девушки на крупного зверя не ходят». Но потом, когда ей исполнилось шестнадцать лет и она стала ходить на охоту с ним на равных, отец научил её стрелять из берданки и рассказал, как и куда бить крупного зверя. О тайге он всегда отзывался как о человеке, с большим уважением, называя её «кормилицей».
Александра очнулась от грустных воспоминаний, огляделась вокруг, и у неё даже дух захватило от красоты небывалой. До сих пор ей некогда было любоваться заснеженной тайгой, а вокруг, оказывается, сказочная красота, но усталость не даёт ей налюбоваться на это волшебное царство снега. Она постояла, чуть-чуть отдохнула и пошла дальше. Она, конечно, была девушкой тренированной, потому что с детства ходила в тайгу, но всё равно уже еле шла, её силы были на исходе. Однако Александра заставила себя не думать об усталости, ей надо было дойти до охотничьей
До избушки Александра добиралась долго. Если бы она не завернула в неё, а сразу направилась в сторону дома, ей пришлось бы ночевать опять на холоде. Она уже еле переставляла ноги, на белок, соболей и колонков не обращала внимания, потому что, во-первых, у неё уже сил не было, а во-вторых, у неё была берданка и патроны на волка, а их она хранила только для экстренных случаев, и тратить их попусту нельзя, потому что идти ещё долго, да она и не рассчитывала охотиться на мелочь, поэтому не взяла с собой ни силки, чтобы их расставить, ни мелкашку, с которой ходила на соболя и белок.
Из последних сил Александра добралась до нужного места. Это была небольшая избушка из грубо отёсанных брёвен, но сделана на совесть, между брёвен был проложен мох, дверь уплотнили полосками, отрезанными от голенища старых валенок. Небольшие оконца темнели проёмами.
Сашка подошла к домику, сняла лыжи, прислонила их к стене дома, скинула на снег рюкзак и занялась волком. Пока он совсем не застыл, ей надо было снять с него шкуру, чем она и занялась, не мешкая ни минуты, потому что ей очень хотелось в тепло, поесть и поспать. Когда с волком было покончено, она завернула шкуру в тряпочку, тушу оттащила подальше от избушки, бросила в снег и пошла в тёмную выстывшую избушку. Нашла свечку на полке над дверью, зажгла её, сняла с себя рюкзак, подошла к печке, растопила кем-то бережно уложенные в топку дрова и, присев рядом с печкой на низкую скамеечку, стала ждать, когда пойдёт тепло.
На стенах висели пучки разных трав для чая: душицы, зверобоя, мяты и других, которые могут и согреть, и вылечить. При скудном свете свечки казалось, что по углам прячется что-то неведомое и как будто перешёптывается. Ей было страшно, потому что одной здесь ночевать ещё не приходилось. Она повернулась, окинула помещение придирчивым взглядом и, убедившись, что её страхи надуманные, успокоилась и стала смотреть на языки пламени, которые мелькали в треснувшей дверце. В избушке охотники всегда оставляли запасы: спички, свечку, хлеб, соль, крупы, была и лампа, заправленная керосином, и обязательно запас дров. Таковы законы тайги о взаимовыручке.
Пока ждала, когда нагреется избушка, от тепла, шедшего от топки её разморило, и она не заметила, как задремала на скамеечке перед печкой. Сколько она так просидела, неизвестно, но вдруг скрипнула и открылась дверь. Сашка, вздрогнув, схватилась за нож, который она всегда держала под рукой, резко вскочила на ноги и тревожно уставилась на вошедшего. Спросонья она ещё не поняла, кто перед ней, и рука её крепко сжимала рукоятку охотничьего ножа, который она готова была уже метнуть в вошедшего. А тот, весело поприветствовав её, стал стряхивать с себя снег. Сашка уже не тревожно, а изумлённо смотрела на мужчину, который снял с себя шапку и расстёгивал шубу.
Он был молод, высок и красив. Она смотрела на него и удивлялась, откуда в тайге почти ночью взялся молодой мужчина и один. Обычно охотники из их деревеньки по одному не ходили. Александра хоть на мужчин никогда не обращала внимания, но сразу поняла, что мужчина приезжий. Обычно у неё не хватало времени куда-то сходить, да и не на кого было в посёлке смотреть, молодёжь сюда не ехала. Когда они с отцом приходили с охоты, надо было срочно снять шкурки со зверушек, потом выделка шкурок занимала очень много времени, а их надо было успеть подготовить до того, как приедут закупщики пушнины, да и по дому матери надо было помочь. Если честно сказать, то и мужчин, подходящих ей по возрасту, в посёлке не было, а те, которые были, – все семейные.
Ей исполнилось двадцать пять, она была высокой, крупной девушкой с короткой стрижкой, длинных волос не отращивала, потому что в тайгу ходить с ними неудобно, но волосы и без того были её украшением, густые, с рыжим отливом. Вообще она была красивой девушкой, но сама об этом никогда не думала. А теперь и вовсе осталась единственной кормилицей в семье. Мать на охоту никогда не ходила и стрелять не умела, она всю жизнь занималась домом. Александра закончила школу, которая была в посёлке и обучали там только до седьмого класса, а потом отец её стал брать с собой в тайгу, так она и осталась жить в посёлке. Теперь она стояла и смотрела на мужчину, не сводя с него глаз.