Таежные отшельники
Шрифт:
Дополнительно на борт берем родственника Агафьи Анисима Никоновича Тропина и Николая Петровича Пролецкого, которому я сердечно рад. Просился в полет к Агафье и Иван Тропин, но, понимая, сколько горя и болезни принес он Агафье, а также ее наказ не пускать его на Еринат, мы его категорически не взяли. Кроме того, есть и решение прокурора района не допускать Ивана Тропина к Агафье. Дополнительно загрузив топоры, пилы и посуду, в 11 часов вылетаем на Еринат.
Во время полета выясняем, что 15 февраля был рейс вертолета, оплаченный конторой Н. П. Савушкина. К Агафье завезли комбикорм для коз и другое необходимое для таежницы и ее хозяйства. Н. П. Савушкин передал в вертолете Анисиму Никоновичу какую-то толстую старинную книгу, вероятно, чей-то подарок, завернутую в цветастую тряпицу. Передача книги и оживленный разговор Николая Николаевича со старовером идут под прицелом телекамер и вспышек фотоаппаратов.
А за иллюминатором вертолета уже много раз виденная мною картина зимних Саян. Весной здесь еще
Радостная встреча. Анисим Никонович показывает Агафье подаренную книгу. Оказывается это «Праздничная книга», подарок Агафье от Лебедева, представителя старообрядческой церкви в Москве, который в предыдущее лето побывал с визитом у Агафьи. Хозяйка очень рада этой книге: «Хорошая! У меня-то такой нету», — с радостно смущенной улыбкой говорит она. Видно, что подарок пришелся ей по душе, но уж очень он дорогой (не в деньгах, конечно), и это несколько смущает ее. Как будто хочет спросить: «Чем же я могу отблагодарить?»
Все столпились возле Агафьи на пригорке у избы. Николай Николаевич спрашивает: «Агафья, что же ты нас в избу не приглашаешь?» — «Дак некуда, изба-то нетоплена, ледяная. Всю зиму не топила, на улице тепле», — отвечает таежница. Оказывается, почти всю зиму Агафья прожила в курятнике, потому что в избе после топки печи горячий воздух сквозь щели в потолке нагревал рубероид и от него исходил «газ». При этом Агафья очень плохо себя чувствовала, ее тошнило, «травилась и чувства лишалась». Это вынудило Агафью переселиться в курятник, где она отделила занавеской маленький закуток и поставила железную печурку.
Осматриваем это «жилье» Агафьи. Досчатая дверь в курятник обита маральей шкурой, стены в пол-бревна снизу отсыпаны землей и снегом. Нагнув голову, вхожу в курятник, еле втиснувшись в него. Примерно в полутора метрах от двери висит занавеска из старого одеяла, а за ней квохчут потревоженные посторонним присутствием куры. У западной стены курятника устроена лежанка Агафьи, и почти вплотную к двери и к лежанке — железная печурка. Представляю, как чувствует себя Агафья на лежанке, когда в мороз приходится часто подтапливать эту железку. На полку в бане, наверное, легче. А через час после топки в этом легоньком строении становится, конечно, холодно. Да и о каких-либо противопожарных правилах здесь не идет и речи. И если сам курятник до сих пор еще не сгорел, так это только благодаря покровительству Бога и «заговорным» молитвам. За занавеской на шестах восседает два петуха и пять куриц — соседей Агаши по проживанию-прозябанию в долгие зимние ночи. У ног вьются два котенка, а во дворике у курятника, отгороженном жердями, в возбуждении скачет тощая собачка Ветка. Но в деталях все рассматривать некогда — вертолетчики торопят, простой машины дорого стоит.
Быстро распределяемся, кто что делает. Необходимо напилить и наколоть дров, подтащить их к курятнику. Снизу от Ерината Агафья попросила принести тюки сена, заброшенные вертолетом ранее в феврале. «Коз-то кормить нечем, а мне не по силам» — говорит Агафья. Нашлись для наших мужчин и другие дела по хозяйству. Да и кинооператорам приходиться как-то изловчиться, чтобы сделать свою работу. При этом мы заранее договорились, что никакой открытой съемки и насилия над Агафьей не будет. А снимать окрестности и строения Агафя разрешает и сама. При этом естественно, что иногда операторы «ошибаются» и в объектив попадает и хозяйка окрестных мест. Основное направление нашим делам дала Агафья, а дальше распоряжается Анисим Никонович, да и наш Н. П. Пролецкий прекрасно знает, что нужно сделать для Агафьи в первую очередь.
Мы с молодым коллегой (в спешке забыл записать его имя) «отбираем» Агафью от остальных — в первую очередь нужно выяснить состояние ее здоровья на сегодняшний день и решить, что дальше предпринимать.
Устроившись на чурках во дворике у курятника, ведем беседу. На улице тепло, на градуснике 9 °C тепла, снег слегка подтаивает. Ярко светит солнце, с крыш курятника и избы падает капель. Уже с момента встречи сразу отмечаю, что лицо у Агафьи с сероватым оттенком, осунувшееся, а движения вялые. Да и рассказ Агафьи о своем житье-бытье летом 1990 года и этой зимой особого оптимизма не вызывает. Вот что рассказывала Агфья. «Все лето руки болели, а так ничего я была, ни кашля, ни чихания (не было). На Горячем ключе 11 дней была, после легче было (с руками), спина не болела. После горячего ключа приехава, живут Галина Ивановна и Иван Александрович, ничего не делают. Огребать картошку начала — тяжело стало, на ограде отлеживалась с надсады. Дров-то нету, надо хлеба (печь). Как работать стала — лес валить, дрова (пилить), огребать (картошку), от свету-то до полночи
Из дополнительных наводящих вопросов выясняется, что уже три месяца Агафья не печет хлеб, ест, впрок заготовленные сухари. Временами бывали приступы сердцебиений по типу пароксизмальной тахикардии («биение-биение, к горлу подпирает»), нарушение ритма сердца с паузами — экстрасистолы («сердце-то замирает»). Иногда были рези при мочеиспускании. Таблетки никакие не пила потому, что «матушка Максимиля запретила». Одним из возможных факторов нарушений в работе сердца можно предположить, кроме длительного приема бессолевой, без калиевой снеговой воды, неправильный режим лечения на радоновом источнике. Поэтому я попросил Агафью подробно рассказать, как она лечилась на Горячем ключе. Выяснилось, что ванны она принимала по 30 минут (!) два (!) раза в день в течение 11 суток. Даже мне, не специалисту по радоно— и бальнеотерапии было понятно, что такая методика для Агафьи совершенно не допустима. Однако, я думаю, нужно будет проконсультироваться со специалистами по приезде в Красноярск.
На вопрос о необходимости постройки у нее бани для мытья и прогревания, Агафья ответила уклончиво: «Мало дров, сердце забьется». Вероятно, пользу бани с ее болячками Агафья еще полностью не осознала, а вот необходимость дополнительно дров для ее топки она четко представляет. Не отрицая необходимости бани, она понимает, что это ляжет на нее дополнительной нагрузкой по заготовке дров.
Осмотр Агафьи пришлось делать в курятнике, там хоть и холодно, но все же не так, как на улице. Видя смущение Агафьи перед незнакомым ей молодым коллегой, осмотр провожу один. Да и войти в курятник три человека сразу не смогли бы. Учитывая, что в курятнике температура была отнюдь не комнатная, перкуссия, пальпация и аускультация идут через одежду. Только верхнюю лопатину скинула Агаша.
Выяснилось, что артериальное давление у Агафьи сегодня выше, чем обычно — 140/85 — 135/80 мм рт. ст., а пульс чаще — 86–92 удара в минуту с отдельными экстрасистолами. Кожа влажная, питание понижено. Отмечается, как и прежде, деформация мелких суставов рук и ног, некоторая болезненность в них. При пальпации позвоночника болезненность в грудном и поясничном отделах, сгибание затрудненно из-за болей, положительны симптомы натяжения. В легких дыхание прослушивается по всем легочным полям, неравномерное с участками ослабления, особенно в нижних отделах справа, слева внизу небольшое количество сухих хрипов. Тоны сердца приглушены, тахикардия до 94–96 удара в минуту, шумов не выслушивается, временами экстрасистолы. Живот мягкий, слегка болезненный по ходу сигмы. Печень и селезенка не увеличены. Язык обложен бело-коричневым налетом. Симптом Пастернацкого слабо положительный справа. Нервно-психическая сфера без особенностей. Зрение и слух не нарушены, цветоощущение нормальное.