Таёжные походы. Рассказы. Часть 1

Кабаков Владимир Дмитриевич

Невдалеке шумели сосны, и человек не услышал, когда глухарь взлетел на дерево.

В наступившей ночной тишине, его ухо, вдруг, различило тревожную, шелестящую музыку глухариного токового пения: "Тэке, тэке, тэ-ке, - стучали глухариные "кастаньеты" из невидимого сосняка, а потом шипящий яростный звук точения... А потом, вновь: тэ - ке, те-ке..."

– Ох, разошелся, - шептал Артур...

... Уже, уходя, на гребне холма, его слух, ещё улавливал чуть различимую песню...

...Привычно, даже в темноте не сбиваясь,

выйдя прямо к биваку, охотник, не спеша, снова развел огонь и, немного погодя, стал пить чай...

Темнота объяла землю, и в небе, высыпали бесчисленные блестки звезд. Привычно найдя взглядом, Большую Медведицу, охотник долго осматривал небо вокруг; высчитал Полярную звезду, в очередной раз, удивляясь этому небесному "гвоздю", вокруг которого все небеса крутятся...

... Потом, повозившись, устроился поудобнее, застегнулся на все пуговицы, подложил рюкзак под голову и задремал. Костер прогорел, стало сосем тихо. Изредка по небу пролетал неяркие светлячки - спутники...

Стояла обморочная, полуночная тишина...

Проснулся Рыжков от холода. Глянув на часы, - всего два часа ночи. Побаливала натертая протезом левая нога, и устало ныли мышцы плеч - вести мотоцикл по лесным дорогам нелегко.

Не торопясь, поднялся, потоптался на месте, разминая ноги, хромая, сходил к ручью за водой. Разгреб угли и раздул огонь. Подкинул веток в костер. Поставив котелок на огонь, сел, устраиваясь поудобнее. Не вставая, снял котелок, заварил чай, достал из рюкзака сахар и бутерброды. Закусил и долго пил чай, заглядевшись в разгоревшийся огонь...

...Часа в три, почти посередине ночи, далеко и страшно заухал филин. "У-у-ух - долетало из темноты, и где-то, далёким эхом вторил этой угрозе ещё один...

Дождавшись, пока костер прогорит, охотник залил угли остатками чая, притоптал его. Постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к темноте.

Потом сходил в чащу кустов и достал спрятанное там ружье. Вернулся. Вынул из бокового кармана рюкзака коробку с патронами, заряженными единицей (это номер дроби). Несколько штук положил в нагрудный карман энцефалитки, неловко попрыгал, проверяя, не гремит ли. Спрятал рюкзак и с остановками, через лес, пошел к току...

... Не спеша, вышел на вчерашнее место и тихонько сел под дерево, опершись спиной о ствол.

Пока шел, разогрелся, а, посидев немного неподвижно, начал подмерзать. Застегнулся, подоткнув полы полушубка и снова замер.

Через время, опытный слух Артура уловил шевеление и хлопанье крыльев, на одном из тёмных деревьев и потом осторожное тэ-ке - тэ-ке...

И снова всё замолкло...

Через время это вкрадчивое тэ-ке повторилось, и вдруг, костяная дробь тэканья разнеслась по округе и сменилась точением.

Артур напрягся, осторожно поднялся, чтобы лучше слышать, постоял, определяя направление и расстояние до токующего глухаря. Потом не торопясь, делая по два-три шага под точение, двинулся к токовому дереву...

Довольно быстро подойдя на выстрел, он затаился за стволом и, подняв голову, высматривал птицу в густой кроне толстой сосны. Но было еще темно, и Артуру чудилось птица то слева, то справа от ствола...

Где-то далеко, над чащей сплошного леса, вновь угрожающе заухал филин, а чуть погодя, на болотах в долине Курминки пропели первый раз свои грустные песни, звонкоголосые трубачи весны - журавли...

Небо на востоке чуть побледнело, и тьма заметно поредела. Внизу, под холмом, пролетая над речной луговой долиной, захоркал вальдшнеп, и охотник проводил этот волнующий звук, поворачивая голову вслед...

Глухарь, распевшись, тэкал и точил почти без перерыва, и тут Артур стал различать, какие-то посторонние шорохи, идущие снизу, из долинки и, кажется приближающиеся к токовому дереву...

"Неужели?" - подумал он, и тут же подтвердил сам себе.

"Да - да - это другой охотник под песню крадется к моему петуху"...

И в это время по какому-то едва различимому дрожанию в сумеречной кроне, он определил, наконец, где сидела птица, различил туловище, длинную шею и даже голову. А дрожала, в азарте песни, борода под клювом, и ещё, со звуком "вжик-вжик", раскрывался веером и складывался глухариный хвост.

Однако, Артур недаром беспокоился...

Под очередную песню, внезапным громом, грохнул выстрел... Глухарь, на мгновение замер неподвижно, и потом стал падать, но выправился, спланировал и, коснувшись земли у ног Артура, ударил несколько раз крылом и, затих. Раздались поспешные шаги, и Артур, различив фигуру человека с ружьем, громко проговорил: - Он, здесь!...

Голос человека прозвучал в рассветной тишине неожиданно громко...

Фигура охотника, замерла на какое-то время, а позже, осторожно шагая, подошла ближе.

Это оказался молодой паренек лет двадцати, в очках, и с двустволкой за плечами. Остановившись над глухарем, он поздоровался и спросил: - А я и не слышал, как вы подскакивали к петуху, - и стеснительно улыбнулся...

– А это мой первый глухарь, - не удержавшись, похвастался он, и приподнял тяжелую птицу за шею.

– Ого, какой тяжелый, - искренне удивился он.

Артур внимательно наблюдал за ним, и ему казалось, что он узнает себя, в молодости. В его поведении, не было вражды, не было недоверия. Паренек не боялся встречи и смотрел прямо, не заискивая.

– Как тебя зовут?
– спросил Артур молодого охотник и услышал в ответ: - Роман.

– А меня - Артур, - и он, протянув руку, пожал крепкую ладонь паренька.

... Заметно рассвело, и в лесу поднялся неистовый шум: разнеслось стук-токование несчетного количества дятлов, песни дроздов - рябинников, свист и звон пернатой мелочи...