Таёжный перегон
Шрифт:
Допив чай, Александр отставил кружку и продолжил:
– А теперь по существу нашей проблемы. Добыча олова в Российской империи до Октябрьской революции не превышала 50 тонн в год, вследствие чего существовало мнение об отсутствии сколь-нибудь существенных концентраций этого металла на территории России, то есть промышленных объектов. И это несмотря на то, что касситерит находили в целом ряде районов. Как свидетельствуют литературные источники, с конца 20-х годов геологоразведке стало уделяться особое внимание. Руководство страны решило отказываться от закупок полезных ископаемых, но для этого следовало создать свою минерально-сырьевую базу. И вот в сжатые сроки в разных регионах страны были проведены поисковые и геологоразведочные работы. Результаты не преминули
С лета 1932 года все геологоразведочные работы, проводимые на северо-востоке страны, передали государственному тресту «Дальстрой». Так называлось главное управление строительства Дальнего Севера. На поиски и разведку полезных ископаемых были направлены геологи из Центра. К изучению неизведанного региона подключились ведущие ученые. Только после этого, как из рога изобилия, посыпались открытия: были выявлены золото, олово, вольфрам и другие полезные ископаемые. Среди находок – первое на Колыме оловорудное месторождение ключа Туманный, месторождение Бутугычаг, Яно-Адычанский и Индигирский оловоносные районы. Среди них и те места, где мы будем работать.
Его перебил Роман, хотевший уточнить площадь предстоящих работ, но Дубовик попросил набраться терпения и стал рассказывать дальше:
– Работа геологоразведчиков на северо-востоке была довольно сложной и даже, можно сказать, опасной. Огромные территории, труднопроходимые и заболоченные пространства, дикие животные, отсутствие нормального снабжения геологических партий и прочие сложности препятствовали решению поставленных задач. Тем не менее геологи ежегодно открывали новые месторождения, и в конце тридцатых годов стало ясно, что восточные районы Советского Союза, и в первую очередь северо-восток, представляют собой крупнейшую оловоносную провинцию, которая по своим потенциальным возможностям можно сравнить с главными оловорудными провинциями мира. Таким образом, Советская Россия получила собственную минерально-сырьевую базу для развития отечественной оловодобывающей промышленности.
Эти слова Дубовик произнес с гордостью. Вот, мол, смотрите, мы раскрутили такой маховик и, закрыв белые пятна, получили заслуженный успех. То, что было не под силу царской России, добились Советы.
– Следует отметить, что в период наибольшего расцвета производства в «Дальстрое» на оловодобыче работали многочисленные прииски и обогатительные фабрики. Но в нашем мире нет ничего вечного, – с иронией сказал геолог, – после войны на Колыме, то есть на северо-востоке страны, начался развал. Рабочие и ИТР, как перелётные птицы, потянулись в тёплые края. Опытные специалисты, безвыездно проработавшие десять лет, выехали в центральные районы страны. Поэтому вскоре добыча олова упала более чем на треть по сравнению с военными годами. А в 1953 году началась известная амнистия, и подавляющее большинство бывших заключенных ГУЛАГа, разрабатывавших оловорудные месторождения, также навсегда покинули Колыму. Вследствие этих и других причин многие объекты были закрыты, или, как говорили тогда, законсервированы. В их число попали и все наши месторождения, которые мы пытаемся возродить. Все, мужики, пошли спать, уже поздно!
– Ну, ты опять ничего не рассказал о том, где мы будем работать, – допивая чай, потянулся Роман. – Всё ходишь вокруг да около. Давай еще немного посидим. Посмотри, какой красивый закат, даже уходить не хочется.
Глава 9
На новом месте
На новом месте Антону не спалось. После лёгкого одеяла в нетопленом сыром общежитии, в верблюжьем спальном мешке, разложенном на кошме, в палатке было жарко. За зиму он отвык от спальника и, подумав, что ночью будет холодно, завязался на все застёжки и даже застегнул клапан, чего обычно не делал. Вскоре он так взмок, что, вытащив белоснежный вкладыш, лёг в нём поверх спальника. Приснились Антону необъезженные кони, которых он пытался укротить. Поймав какого-то лохматого горбунка
Тихо посапывая, рядом спал Роман, с другой стороны примостился Дубовик, и, свернувшись калачиком, почти у самого выхода – Стас. В палатке уже давно было нежарко. Антон с головой снова залез в спальник, но согреться долго не мог. Сон не шел. Он вспоминал события двух последних дней, но почему-то из головы не выходил Алексей, коллега по работе, оставшийся с Дубовиком.
«Как он, интересно, там? Наверно, как собачка на привязи, с мужиками ждёт борт. Сейчас и я кантовался бы, как они, а теперь вот здесь. Вот что значит случай! Даже Лёха, который всегда всё знает наперёд, не смог предсказать такого поворота событий, случившихся со мной. Да этого и предвидеть невозможно».
Как-то зимой, ещё задолго до поля, в кабинет зашёл Алексей Кузьмин, работавший геологом в той же партии Якутской экспедиции. Рабочий день подходил к концу, в коридоре уже чувствовалось заметно возросшее оживление, свойственное в это время многим учреждениям, где большая часть рабочего дня проходит за письменным столом.
– Ты тут сидишь, как мышь в норе, и ничего не знаешь, – начал он бойко, – а у меня потрясающие новости.
– Ну, давай выкладывай, не дразни, – не отрывая головы от стола, пробубнил молодой человек.
– Шеф собирается наши отряды отправить на одну площадь.
Антон оторвался от бумаг и с нескрываемым любопытством уставился на коллегу, ожидая дальнейших разъяснений. Алексей выждал ровно столько, сколько нужно было для того, чтобы до предела раскалить нетерпеливого собеседника и в то же время, чтобы у того не пропал интерес, стал рассказывать:
– В нашем кабинете состоялся интересный разговор, и шеф поделился своими соображениями по поводу предстоящего полевого сезона. Сказал, что не мешало бы нам объединиться: сначала сообща отработать одну площадь, потом – другую.
«Здесь, конечно, немало недостатков, – разглагольствовал он, – но больше и преимуществ. Главное – это заброска в поле».
Взяв со стола Антона какую-то таблицу, Алексей бегло её посмотрел и положил на место.
– Сам небось знаешь, как вертолёт выбивать, – буркнул геолог. – А тут мы сможем обойтись двумя рейсами «восьмерки» по одной заявке. Чувствуешь преимущество?
– Козе Кате ясно. Только о проведении совместных работ ещё вилами по воде писано. Возникнет море разных проблем, которые нужно будет как-то разрулить. Время заброски в поле придётся привести к общему знаменателю. Я уверен, что у каждого окажутся свои планы, и под них будут все подстраиваться.
Меряя кабинет шагами, Антон подошёл к окну. Снова, как вчера и позавчера, дул северный ветер. Из окна четвертого этажа было видно, как столб густого белого дыма, вылетая из высокой кирпичной трубы газовой котельной, сначала резко отклонялся в сторону, потом, будто набрав силу, устремлялся вверх и, пролетев по широкой долине вдоль крутого ленского берега, рассасывался и медленно исчезал.
– Я думаю, раз шеф озвучил эту мысль, значит, идея уже выношена, – предположил Алексей. – И, возможно, на что-то он решился. Ты же знаешь, Николай Петрович просто так болтать не будет. А положение у нас действительно тяжёлое, потому как получился серьезный прокол с лошадьми. Ты знаешь, в Алысардахе нам отказали. Иначе говоря, послали подальше. И никто за нас не заступился, никто не помог, а ты тут работай как хочешь – это никого не волнует. Теперь лошадей придётся гнать из Селеняха. А это, я тебе скажу, кусок в двести километров. С большим гаком, – добавил он. – А на нашу площадь и того больше. Полсезона будем гонять лошадей к месту работ и столько же обратно. А когда работать? Вот поэтому и надо срочно переориентироваться, тут шеф прав.