Тафгай 3
Шрифт:
– Интересно, - тихо пробормотал себе под нос Юрий Ваньят. – Наших читателей, и не только их, интересует, где вы играли раньше? Почему до 25-ти лет о вас ничего спортивным специалистам не известно?
– Неужели, среди журналистов и писателей такого не бывает? Пишет человек, пишет, и всё мимо кассы. А потом бац – прорыв. Вот, к примеру, драматург и прозаик Вампилов. Кто его при жизни знал-то? Так, что так и напишите, играл Тафгаев на заводе, Тафгаев водку попивал. – Выдохнул я, посчитав, что худо-бедно выкрутился.
–
– А-а, так он ещё живой, - я почесал затылок. – Согласен, пример не удачный, но суть верна. Почитайте, если случайно наткнётесь, «Тинную охоту» и «Старший сын». Давайте следующий вопрос.
Журналист ещё несколько раз возвращался во время интервью к моему становлению в хоккее, но ничего другого я ему сообщить не мог. Играл у себя на заводе за цех, потом меня случайно заметили, провёл удачно турнир в Череповце, попал в основной состав, всё – занавес.
– Хорошо, - сдался журналист. – А как вы оцениваете сегодняшний уровень чемпионата СССР?
Я всё же отдал один рубль за кофе в баре ресторана. Поэтому прежде чем «сесть на свою любимую тему», сделал пару глотков бодрящего напитка.
– Вопрос интереснейший. С одной стороны уровень высокий, а с другой - есть куда развиваться. Дело в том, что рост мастерства хоккеиста происходит в тот момент, когда он играет сложнейшие и самые ответственные матчи. То есть в момент преодоления самого себя. По этой причине игроки, регулярно выступающие за сборную страны, перегоняют в мастерстве остальных, тех, кто варится в собственном соку.
– А может быть, они просто лучше тренируются? – Хитро посмотрел на меня Юрий Ваньят.
– Ошибочное мнение, - криво усмехнулся я. – На тренировке нельзя смоделировать реальное психологическое давление, которое испытывает человек в важнейшей игре чемпионата мира или Олимпийских игр. Поэтому в чемпионате страны армейцам Москвы побеждать намного проще, ведь они все уже «тёртые калачи», одним авторитетом могут задавить соперника и набросать им полную авоську шайб.
– На вас что-то у ЦСКА авторитета не хватает, - хмыкнул журналист. – Хорошо. Может быть, у вас есть решение, как поднять уровень всех отечественных хоккеистов?
– В этом как раз ничего сложного нет. Чемпион страны должен определяться только в играх плей-офф до четырёх побед, как это делается за океаном в НХЛ. Эти игры плей-офф и есть самая важная ключевая часть чемпионата, когда происходит максимальный рост мастерства.
– Интересно, - снова пробормотал Юрий Ваньят и пожал мне руку, поблагодарив за беседу.
***
На следующий день, на утренней тренировке, перед второй вечерней игрой с «Крыльями советов» кроме того чтобы всех немного встряхнуть, размять и дать разбегаться, Сева Бобров решал ещё одну серьёзнейшую задачу.
– Тафгаев, давай ко мне, - свистнул главный тренер, стоявший за бортом катка. – Ты с Коноваленко говорил? – Всеволод Михалыч кивнул в сторону нашего ветерана, который сейчас переживал вторую молодость и отбивал всё, что летело в его ворота.
– Я думал, Михалыч, ты сам должен объяснить Виктору Сергеевичу, что сегодня вечером сыграет Минеев, а у него внезапная микротравма. Тебе это по должности полагается делать. – Я стёр пот со лба.
– Ладно, - замялся наш легендарный наставник, - вместе скажем. Коноваленко, Витя!
Бобров помахал рукой, призывая вратаря сделать перерыв, чтобы порешать с нами один очень деликатный вопрос. И кто бы мог подумать, что такая невинная просьба, как походить пять дней с рукой в гипсе, вызовет такую волну негатива.
– Да как ты не понимаешь, Сергеич! – Доказывал я вратарю элементарную вещь. – Что 12-го ты против нас же будешь защищать ворота первой сборной. Мы будем вынуждены тебе забросить много. И тогда Третьяк станет первым номером в главной команде страны, а ты в лучшем случае вторым.
– Я сказал, что сегодня за команду и через три дня за сборную играть буду я! – Рычал Коноваленко. – И потом, хрен вы мне что забьёте в воскресенье! Я сейчас лучше, чем когда либо.
– Иди, тренируйся!
– Отмахнулся Сева Бобров.
– Михалыч, давай я ему на руку специально упаду, гаду такому, чтоб он тренера слушал в следующий раз? – Шепнул я.
– А если вместо невинного растяжения ты ему сделаешь перелом? – Постучал Всеволод Михалыч себя костяшками кулака по лбу. – Пусть всё будет так, как должно быть в будущем.
– Поздно, маховик времени уже закрутился, - снова еле слышно сказал я.
– В том спортивном будущем, про которое я многое знаю, ты никогда не тренировал горьковское «Торпедо», а Коноваленко вообще в конце этого сезона вешал коньки на гвоздь. И вон, никому неизвестные Скворцов с Александровым по юношам ещё пару лет бы гоняли. – Я кивнул на молоденьких пацанов, беззаботно отрабатывавших сейчас выход два в одного.
– Да, накрутили мы с тобой делов, - Сева почесал затылок. – Значит, решение моё будет таким: вечером в воротах играет Минеев, а в матче двух сборных пусть всё будет так, как будет.
***
Перед последним третьим периодом второго матча с «Крыльями советов» обстановка в раздевалке была напряжённой. И хоть сегодня игру обслуживала другая бригада московских арбитров, но судейство опять оставляло множество вопросов, два из которых - кто виноват и что делать, Всеволод Михалыч разумно опускал. Главный тренер поинтересовался, как чувствует себя наш второй вратарь Вова Минеев, затем перебросился парой слов с отдыхавшим сегодня Коноваленко, дав тому понять, что так надо и сказал: