Тафгай 4
Шрифт:
***
К двум часам на тренировку во дворец спорта «Торпедо» я немного опоздал. С шаманом Волковым мы ещё много о чём поговорили, поспорили и чуть не подрались, но в конце я вынужден был признать, что хотя бы из-за отношения в СССР к подрастающему поколению, за него стоило бы побороться. И пообещав целителю посильную помощь в его нелегкой миссии, в деле спасения Советского союза, мы попрощались.
— Почему опоздал?! — Рявкнул Игорь Чистовский, который постепенно уже вживался в роль старшего тренера.
— В больнице врач задержал. — Я показал
— Иван, дождись конца тренировки, разговор есть! — Подъехал к бортику, где я беседовал со вторым тренером Саша Скворцов. — Меня тоже за сборную заявили!
— Работай, не филонить Скворец! — Хлопнул хоккеиста клюшкой пониже спины Чистовский. — Всеволод Михалыч позвонил перед занятием. — Пояснил он, когда Скворцов вернулся к отработке финтов и щелчков по воротам. — Он наших одиннадцать человек из девятнадцати заявил на товарищеские матчи с Финляндией и Швецией. Вон список, если интересно. Кстати, а ты сам как теперь с этим? — Игорь Борисович кивнул на мой гипс.
— Врач сказал, через три дня можно снять. — Пробурчал я и посмотрел на заявленных в сборную СССР хоккеистов.
На листке бумаги корявым подчерком второго тренера Чистовского были написаны следующие фамилии: вратари Коноваленко и Минеев, защитники Фёдоров, Куликов, Астафьев и Гордеев, а так же нападающие Александров, Тафгаев, то есть я, Скворцов, Свистухин и Федотов. «Одиннадцать надежд, — усмехнулся я про себя. — Значит, от Лёши Мишина и Толи Фролова Бобров решил отказаться. И, следовательно, он дозаявил в сборную Володю Викулова, который прямо сейчас один из лучших бомбардиров чемпионата. Логично».
Я посмотрел на наручные часы, сегодня очень хотелось побывать ещё в одном месте, а именно в редакции газеты «Горьковский рабочий». Увидеть красавицу Варвару, пообщаться, может быть сходить с ней в ресторан. Ведь гипс для ресторана помехой стать не может.
— Иван, побазарить бы после «треньки»! — Окрикнул меня, проезжая мимо, ещё один дебютант сборной СССР защитник Вова Гордеев.
— Побазарим, — махнул рукой я, усаживаясь на скамейку запасных.
Обычно тренировочные занятия на следующий день после игры, либо вообще не проводятся, либо длятся не более тридцати или сорока минут. Но я и за полчаса успел прикимарить под резкие щелчки клюшкой об шайбу и звук коньков разрезающих искусственный лёд. Умотал меня шаман разговорами о судьбе Советского союза.
— Иван, — толкнул меня в плечо усевшийся рядом Боря Александров. — Тут народ хочет с тобой поговорить.
— О чём? — Пробормотал я, открыв глаза.
Вокруг меня сгрудились все игроки команды, которых внёс в заявку на товарищеские матчи со скандинавами Всеволод Бобров.
— Ясное дело о чем, — улыбнулся Коля Свистухин. — Мы что рыжие? Мы тоже хотим тут красную икру купить, там продать и обратно что-нибудь привезти, чтобы продать уже здесь, но дороже.
— Если по сорок банок на брата можно провезти с собой, — продолжил мысль нападающего вратарь Виктор Коноваленко, — то нам всем требуется четыреста сорок банок. Где брать будем товар? Я могу десять банок найти по знакомству, но не более.
— То есть я правильно понял, что остальные я должен родить, причём прямо сейчас? — Усмехнулся я. — Молодцы. Появилась проблема — сразу Ваня помоги. — На мою реплику хоккеисты недовольно загалдели. — Значит так! — Я поднял руку в гипсе, требуя тишины. — Я обещаю сегодня вечером кое с кем поговорить, а вы пообещайте сами тоже что-нибудь придумать. И завтра перед тренировкой пообщаемся уже более предметно.
— Вот за что я тебя Иван уважаю, — засмеялся Свистухин. — Так это за деловой подход. Чую — скоро будем в куражах!
— Если будешь в куражах, не спиши на виражах, — улыбнулся я. — Всё, тренировка окончена.
***
Вечер бурного и неспокойного дня я, как и планировал ранее, заканчивал в ресторане автозаводского района «Волна». К сожалению, я сидел за столиком не в обществе красавицы Варвары, которая сегодня работала над новым материалом в газету, и которая пригласила меня завтра к её маме на пироги, а с Борей Александровым. На сцене местный ансамбль «Орфей» играл до боли знакомую мелодию из репертуара «Лейся, песни»:
Всё, что в жизни есть у меня,Всё, в чем радость каждого дня…
Народ весело отплясывал, а я нетерпеливо поглядывал на часы. До встречи с местным криминальным авторитетом Геннадием Заранко оставалась ещё минута. Ну а что я мог ещё придумать? 440 банок красной икры на дороге не валяются. Тут нужен был выход на «цеховиков», на бурный подпольный капиталистический бизнес в спокойном море неповоротливой плановой советской экономики.
— Ты мне главное знак дай, когда бить его нужно будет, — шепнул мне «Малыш», который зачем-то надел в ресторан свой фирменный джинсовый костюм. — Я хоть куртку джинсовую сниму. Жалко такую вещь рвать.
— Спокойно боец. — Хмыкнул я. — Пей минералку и дыши носом. Драться всегда нужно с умом, в нужном месте и в нужное время. Кстати, а вот и Заран. Пришёл минута в минуту, люблю пунктуальных людей.
К нашему столику подошёл короткостриженный парень, рост средний, плечи широкие, одет просто: пиджак, брюки, рубашка и галстук. Мы встали, пожали друг другу руки, и присели обратно.
— Водочки? — Спросил он.
— У нас спортивный режим, — ответил Борис, приподняв кувшин с минералкой.
— Здесь готовят хороший кофе, — предложил я. — А лучше давай сразу перейдём к делу. Время — деньги.
Я коротко обрисовал ситуацию, в общих чертах рассказал о простейшем бизнес-плане. Геннадий, не перебивая выслушал меня, одобрительно кивнул и спросил:
— Гитары здесь хочешь продавать?
— В Москве, у меня там есть кому, да и денег в столице больше. — Пояснил я.
— Правильно, — согласился он. — Нам бы сюда джинсы, плащи, дублёнки, пластинки и магнитофоны.
— Магнитофоны привезём после Японии, — добавил «Малыш». — В Стокгольме аппаратура дорогая, да и не такая хорошая.