Таганский дневник. Книга 1
Шрифт:
Торопят с «Гамлетом». Чего они хотят от меня? Вводят, вводят, есть предел силам-то?!
Дописал Гамлета в книжицу. Любопытное, я бы сказал, заявление мне сделал Смехов на «Антимирах»:
— Валерий, я буду оттягивать репетиции. Я считаю это позорной, дурной педагогикой: одного бьет другим, и пользы от этого никому не будет…
Короче, он не верит в мой успех и прикрывается преданностью Вовке. Я и сам ему предан. И переживаю. Но отступать мне нельзя. И надо попробовать в конце концов использовать этот шанс, эту возможность. По крайней мере она дает мне форму и трамплин для другого дела.
Ехали
— Я уйду из театра. В день твоей премьеры я уйду из театра.
— Ее не будет, Володя! — почему-то вырвалось у меня.
Почему? Не потому, что я озабочен его огорчениями. Хотя и ими тоже… «Гамлет» — авторский спектакль. Петрович делит с ним успех фифти-фифти. Он играет сейчас грандиозно. Спектакль и пьесу, и роль, и ситуацию он обмял, натянул на себя, и тут — многое за него.
Все намекают, что я не должен был по-человечески соглашаться, нельзя потакать в себе низменным интересам.
Отмена «Вишневого»: Высоцкий сломал ногу, вот еще беда-то…
По всему выходит, что Володя запил. Шеф требует форсировать Гамлета.
Настроение Володино в последнее время:
— приказы о вводах: «Я уйду из театра в день твоей премьеры, уйду в самый плохой театр…»;
— просмотр материала «Арапа»: «Я ничего не делаю. Как я и предполагал, это полгода, выброшенные из моего творчества».
Какая-то подавленность, долгие, болезненные разговоры о своих делах, об отношениях с Петровичем, вообще с театром — в общем, все шло к тому, что развязка неминуема. А тут еще болезнь Митты, остановка в съемках, юбилей Массальского [139] и пр.
139
Массальский Павел Владимирович — актер МХАТа, руководитель курса Школы-студии МХАТа, на котором учился В. Высоцкий.
Сегодня выезд в Загорск Снова нервы: надо успеть на «Антимиры», на которых не будет Высоцкого. Черт знает что.
Пришел Вовка на «Антимиры» («Орленев с гитарой», как сказала Галина), и спектакль прошел отлично. Венька лихо сострил: «Запишите в журнал: как сегодня прошел спектакль, пять спектаклей можно играть плохо».
Высоцкий как-то холодно со мной вроде, а я как бы лезу к нему, чувствую вину, что ли? Почему?! Я пробую себя, что я могу. Мне нужен этот принц дозарезу, со всеми моими разговорами, сплетнями об «одинаковости», о «простецкости» и пр.
Три дня не хожу в театр. Боюсь Гамлета. Надо что-то решать: быть или не быть?
Я чувствую какую-то вину, неловкость перед Высоцким. Вчера на «Галилее» он зашел ко мне в гримерную. На столе лежал открытый «Гамлет»… Как будто он меня застал, захватил за занятием стыдным… И я заулыбался, залепетал, зашутил… Сказал, что предложил идею: вызвать его на два спектакля, когда будут смотреть югославы… для гастролей в сентябре.
Вот так и надо поступать: приехал из Ленинграда поздним поездом, явился и сказал: «В 12.15 будем показывать Любимову». И все согласились, и все собрались, подтянулись — не ожидали. Но дальше оттягивать нельзя было, надо решать… И шеф пришел, больной и простуженный… Никто по театру не успел ни узнать, ни разнести.
Шеф сказал: «Все правильно, много верного… Ошибок нет… правильно, правильно работаете». Очень по-доброму отнесся. Хотя мы, можно сказать, до желтка не дошли, не успели: ему надо было идти на «Обмен». Ефим [140] нас поздравил с этапом. Я остался доволен собой. Можно было лучше, можно было хуже — вышла добрая
140
Ефим — Ефим Кучер, режиссер Театра на Таганке. Работал, в частности, над спектаклями «Гамлет», «Товарищ, верь…», «Вишневый сад», «Пристегните ремни!» и др. В 1976 г. начинал репетировать Гамлета с В. Золотухиным.
Шеф говорил много о христианстве Гамлета. Почему он не убивает в молитве короля? Почему не кончает сам жизнь самоубийством? Все просто, а исписаны тома исследований… Призывал к конкретизации, к конкретности, к высшему покою… «Его нынешнее положение дает ему право на этот покой… Он не боится умереть, он с наслаждением исследует человеческую природу…» и т. д.
Шеф дал добро, и можно вроде бы и напиться, но не надо. Поговаривают, что в этом сезоне надо будет играть. «Ну, что ж… В Англию, так в Англию…»
Сегодня «Вишневый». Что будет с этим спектаклем? Володя уезжает, второго Лопахина нет.
С утра поприсутствовал на репетиции «Гамлета» — новый Король, новый Лаэрт и т. д.
День закончился сегодня разговором с Высоцким: выяснением отношений и позиций, оттого что Гамлет встал между нами. Завтра я запишу наш, в общем, хороший разговор.
Разговор наш с Володей назревал и должен был состояться. Я решил посоветоваться с Ванькой Дыховичным, он сказал:
— Я не всегда и далеко не во всем согласен с Володей… Он как-то меня спросил о тебе, для проверки слуха… Я сказал, что Валерий работает, это его право. Что будет — посмотрим. Почему он не должен использовать такую возможность сыграть такую роль, когда надо использовать и малую… Он идет честным путем. Володя сказал: «Да-да…» — и весь удар и злость перевел на шефа, что тот неправильно поступил… Он, понимаешь, хочет и в Париж ездить, и играть все, и без него чтоб тут не играл, что ли, никто? Но… И потом, есть вещи, о которых не принято говорить, их надо понимать — и все. Но в вашей ситуации какие-то слова… о них надо подумать, чтоб не унизить себя и не обидеть его, уже обиженного… сказать на прощание обязательно надо…
Вот с этим решением — какие-то слова на прощание сказать надо — я и остался вчера до конца «Доброго».
— Володя! Мне надо тебе как-то все попытаться объяснить, что происходит, и мне это трудно сделать. Хочу я или не хочу, я чувствую за собой какую-то вину перед тобой…
— Нет, Валерий, не вину — неловкость.
— Ну, суть не в этом, как ни назови… Начну с того, что всю эту историю с моим назначением, со всеми моими вводами я воспринимал как воспитательный момент, не более. Не верил в себя, честно говоря, хотя попытаться не отказываюсь никогда — такова натура. В общем, я думал: это игра, и сыграю с шефом… Я всячески оттягивал репетиции, заболевал. Бог тому свидетель, хотел это дело замотать, сам понимаешь, болтать одному где-то на репетиционных задворках — не настолько я безрассуден, чтоб ложиться под этот поезд… Но… были назначены новые исполнители на все роли, приходит Ефим, все заинтересованы что-то сделать, выразить себя как-то и самоутвердиться в театре, и я уже попал в зависимость от партнеров, которые стали требовать решения вопроса, то есть показа Любимову… Я стал думать. Когда я… В тот день я приехал из Ленинграда и шел отказаться от этого дела, от роли Гамлета: «Устал, не могу…» и т. д. Но пока поднимался по лестнице, решил все наоборот: а почему нет, почему хотя бы не показать? И через час шеф уже нас смотрел… Он посмотрел несколько сцен и не досмотрел, что называется, до желтка, до того, собственно, где и должно было решиться — может БЫТЬ или НЕ может БЫТЬ Гамлета. Он сказал: «Все правильно, работайте», всех похвалил, чего никто не ожидал…