Тагра (Не)Везение
Шрифт:
– Ветровуха и зеркала отбиты?
– Я всосал один блин, раздумывая как отцу соврать, о том, что это был не я.
– Нет!
– тут же заявил безапелляционно он. Меня это должно было насторожить, но я тут же ляпнул первое же попавшееся на ум:
– Вот видишь! Был бы я, я бы фары разбил, ветровик, отбил бы зеркала, словом, всё что можно разбить.
– Я пожал плечами, и всосал в себя ещё один блинчик, не осознавая, что моя судьба предрешена... а потом до меня медленно дошло. Я же разбил всё. Как. И. Сказал.
– Билли. Джугашвили. Мистер Джеймсон, очень уважаемый человек. И купил эту новую машину, чтобы посмотреть, что могут дать нам японцы. И он очень недоволен твоим поведением.
– Вот ненавижу когда на меня отец так смотрит. Опять что ли с этим старым гандоном встречаться, и извиняться? Да хрена с два!
– Отец, он назвал наш с тобой харли старым говном! Я что, его простить должен?
– Я его за пятнадцать долларов купил сын, и он уже тогда был старым. Очень старым. Тридцать шестого года, если быть точным. Я всего-навсего купил старую и ржавую раму, и приложил к ней руки, чтобы было на чем ездить в аптеку, сын, это не стоит такого поклонения, подумаешь, мотоцикл собрал.
– Отец, аккуратно, что нехарактерно для его размеров, жевал блинчики. Аккуратно, вдумчиво. Так вообще каждый раз, когда предлагает мне какую-то гадость сделать. Ну там, на светофоре "волонтёрить". Исправлять в общем шас будет. Точно вам говорю.
– Ну и что? Это наш харли. Обижать его не позволю!
– Я упорно долбанул кулаком по столу, подбрасывая последний блинчик, и в полёте протыкая его вилкой, и заправляя себе в рот. Мммм!! Мамины блинчики офигенские!
– Значит так. Я сделал и установил новую систему привода поршня. Поможешь мне её испытать, там и поговорим.
– Ненавижу когда так происходит но... я же говорил?!
Так и было, сейчас мне предложит волонтёрить. Хорошо хоть на него, ненавижу этих государственных сучек. В общем, поняв, что от этой пытки мне не избавиться, я лишь кивнул. Уж кто-кто, а отец с матерью, меня любили и уважали, и я отвечал им взаимностью.
Конечно, когда мы вышли из дома в гараж, я не мог не обменяться любезностями с мистером Джеймсоном.
А конкретно - я с ходу послал его в задницу, а вдобавок и показал, в какую именно задницу ему пойти, и чьи именно яйца ему пососать.
Надев джинсы, я сел на байк... тут же почувствовал что внутри меня, словно тренькнул тревожный звоночек.
Кикстартер. Он не заводил байк. Сколько б на него не нажимал, не заводился. Вообще. Бак полный топлива, карбюраторы не запали, внешне всё нормально. Я скривился, и надо было бы отказаться от поездки, но нет.
– Бать, у меня мотоцикл не заводиться!
– Крикнул я отцу, в надежде что поездка отмениться. Он же никогда не ездил со мной за рулём его машины опытной, только если я на мотоцикле!
Но ответом мне было необычное фырчание мотора, резкое, и в тоже время тихое.
Из гаража медленно, и величаво выплыл отцовский шеви. Флитлейн пятидесятого. Но рычал он уж очень необычно. Тихо, и агрессивно.
– Эй, брось ты эту колымагу, сейчас батя покажет тебе, что такое ездить с ветерком.
Мотоциклист никогда не бросает свой мотоцикл. Это неписанное правило. И его я тоже нарушил.
Мы выехали на девяносто четвёртый хайвей, и пока себя машина плохо не показывала.
– Мама о тебе беспокоиться. Давай найду тебе работу в джи эм. Ты же учишься на художника, будешь у нас дизайнером.
– Отец вёл машину непринуждённо, словно всегда. Но меня что-то напрягало.
– Пап. Я бросил мотоцикл, киком он не заводится. Это плохой знак.
– Я пригладил нервно волосы, посмотрев в зеркало заднего вида. Трасса позади нас пуста... но меня всё ещё колбасило.
– Упокойся. Смотри что получается, когда у двигателя четыре верхних вала, и отсутствуют шатуны.
– он улыбнулся, нажал на газ....
Сначала задница пошла боком, а потом нас выпустили словно из пушки. Но отец тут же занервничал - но прежде чем мы успели что-то сделать, одно из колёс взорвалось, искры, нас закрутило...
– Билли! Билли! Мы горим! Билли!
– Голос отца, словно выбил из небытия. Мы по прежнему были в машине, заперты... и чёрт побери, да, мы горели!
Запах гари забивался в ноздри, я тут же начал дёргать ремни безопасности, но они не срывались, похлопал по карманам в поисках ножа - ножа нет!
Взвыв не своим голосом, от обиды, и разочарования, я попытался хотя бы спасти отца, схватившись за его ремень... но горящий бензин уже стекал по нам...
А потом всё кончилось. Я внезапно очнулся, и глаза мои, уставились в голубое небо.
Словно и не было только что страшного металлического скрежета, а лобовое стекло, не впилось осколками мне в лицо...
Вместо этого, я почувствовал приятное щекотание трав, что касались тела, да в нос бил свежий, совсем не городской и не пригородный, даже не американский воздух, да и запах цветов, далеко не тот, что в городе. Чего греха таить - его-то в городе вообще нет, тока выхлопными газами дышим.
Потянувшись, я понял, что... я в порядке! Ничего и нигде не болит, полностью лишен всяких травм. Даже дышу носом нормально - а ведь свернули мне его, и нехило свернули, дышать почти не мог!
Осмотреть себя, я не успел - кто-то больно пнул под рёбра, от чего я вскочил, и схватив наглеца за шею, поднял над собой:
– Тагра!!
– мой грозный рёв, встряхнул окрестности. Ну, сказать-то я хотел другое... Но что выдавил, то выдавил.
Внезапный хрусь под рукой, обозначил, что этот куль, с выпученными глазами, можно выбрасывать, пока мне руки не обслюнявил.
Итак, короткая оценка происходящего дала чётко понять - передо мной двое мужиков, в каких-то консервных банках, которые я видел только в фильмах. Какие-то доспехи, точно! А один ещё и с какой-то странной хреновиной.
"Понятно, это не просто хреновина, это ещё и стреляет", - подумалось мне, когда моя рука машинально среагировала, и поймала в полёте что-то вроде стрелы - оцарапался я правда знатно, но что ж поделать?! Против оружия с голыми руками не попрёшь, а эти двое явно пытаются меня убить - в итоге снаряд из одного закованного в консервные банки придурка, полетел в двух пока ещё живых придурков, но мечник к сожалению увернулся. А вот куча-мала матерящаяся на незнакомом мне языке, получилась знатная, хоть стрелять в меня не будет.