Во всяком случае, машина его стояла во дворе, с запиской от Саны с извинениями за хлопоты, с просьбой не беспокоиться за нее… Это всё?! Будто не было ужасного события! Будто не было чудесной ночи любви!
А может, ничего и не было? Недаром все события, связанные с Саной, он воспринимает в каком-то музыкальном ключе…
10
Дмитрий Веснин сознавал и чувствовал, что он напрямую причастен к убийству, пусть и в форме самозащиты. Если правосудие и не привлечет его к ответственности, то вряд ли бандиты спустят тем, кто их достает. Пребывая между двух огней, как Дима, так и Сана, видимо, остерегались встреч, да и ночь любви не была ли всего
лишь сексуальной разрядкой, что для девушки обычное дело?
Между тем он продолжал носиться с темой Эвридики…
* * *
Пою я женщин и любовь,Влекуще возникающих все вновьВо времени, бегущем в трансеВ сверхпеременчивом пространстве.Эллада проступает на просторе,С лазурным небом в море,Там туника, а здесь хитон -Веселых вскриков нежный стон.Два светлых облика из сферыТаинственной, как ночь, пещеры,С источником священным, нимфБлистают красотой, как солнца нимб.Порою утренней или вечернейОрфей и Эвридика с новой встречей.
* * *
Поэт влюблен издревле в красотуЦветка и моря, как в мечтуО неге и любви вселенской,Но изначально все же женской,Столь притягательной мечте,С рожденьем новым в красоте,Для взора нежного поэта,Когда вся мысль его про это:Природа - женщина, ее душа,Владычица ее, как солнца шар,Ее краса, как ей мы снимся,Из рощи к морю выбегает нимфа,Как Эвридика, если тут ОрфейС его напевом по Вселенной всей.
В его помыслах о Сане проступала Василина в ее юности, для Димы взрослая девушка…
* * *
Еще подростком, кто о том прознает,Он был влюблен то в Василину втайне,То в девушку, влюбленную в него, -До времени не веря в торжество,Он упустил ее, да помнил мало,Как вдруг известие: ее не стало -Мелодией печали и тоскиОтозвалось, чтоб вылиться в стихи,В признания глухие незабвенной,С мечтою дерзновеннойЛюбовь и юность воскреситьИ смерти бросить вечный щит!В смятенье в бой идет пугливо,Мечты поэта - что за диво?
* * *
О, Василина! В юности и ныне -Поэт ведь проживает жизниЧужие, как свои, из всех времен,А из знакомых, как влюблен.Взрослее в юности, и вся попроще,Из диких яблонь в дальней роще,Как
с возрастом ты мило расцвела,Нежней и мягче, как рослаВ младенческие годы,Под стать ли дочке - дар природыУчиться женственности впрок,Любви и грации урок.Созвучье счастья, что несетсяИ женской красотой зовется.
* * *
О, Сана! Юность с красотой сверхмеры...Но не скажу, как у Венеры,Одежда, все движенья на показ,Изысканные до рисунков глаз.Какое утонченное искусство!Лишь исчезают искренность и чувство,Как у певичек и гетер,Или моделей - лакомый пример.Ведь макияж - не ласка,Себя ль любить, а маска -Для сцены, для игры куда ни шло, -Творить любовь и зло,Когда вся наша жизнь - боренье,К желанному неистово стремленье.
* * *
Прекрасна Сана, только Василина,Как Левитана мирная долина,Доверия достойна и любви,А там одно кипение кровиИ жажда все познать по модеИ даже вопреки природе...Ах, впрочем, здесь «Огни Москвы»Разыграны из синевыЛесов, с явлением певичек,Танцующих пернатых птичек,С разборками крутых парней,А девушка - меж двух огней...И ночь любви безумнойНа свадьбе или тризне шумной.
11
Интерьер квартиры Весниных, с крышей, ухоженной, как японский садик; меж верхушек деревьев виды то Парижа, то Москвы, а в небе то день, то ночь со звездами, с явлением Хора девушек, внизу у Весниных накрывают стол Татьяна Дмитриевна и Семен Иванович.
В квартиру входит Дмитрий Веснин, отпустивший бородку.
– Как! Снова гости?
Татьяна Дмитриевна со вздохом:
– Часто ли ныне у нас бывают гости?
Семен Иванович улыбается:
– Василина наконец дала о себе знать.
– Василина?
– Оказывается, муж у ней умер, и она переехала с внуком жить в Москву.
– С внуком? А где Роксана?
Татьяна Дмитриевна с удивлением:
– Она в Париже и, слышно, преуспевает.
– Ну, конечно. Она модель и все такое.
– Ты знал?
Веснин с иронией:
– Откуда? Но русские девушки ныне всюду подвизаются... А Роксана - хоть куда.
Семен Иванович доверчиво:
– А я верю. Василина не стала бы выдумывать. Сама смеется.
На крыше Стас в пустой раме на подставе из арматуры и лоскутков тканей вдохновенно создает нечто; входит Елена.
– Что это?
– Не видишь? Шарманщик.
– А где его шарманка?
– Будет и шарманка. (Касается проволоки, издающей звон.)
– Чучело гороховое.
– На чучело гороховое птица не садится. А у шарманщика на плече певчая птица. (Проносится пенье птицы.)