Таинства любви (новеллы и беседы о любви)
Шрифт:
– Это я давно тебе говорил.
– А я тебя не слушал, принимая тебя за совка. Кстати, как и твоя сестра.
– Сами вы совки. Все понятия извращены до полной противоположности. Олигархи выдают себя за демократов и так далее. Надоело!
– Вот видишь, ты тоже бомж.
Веснин в сердцах:
– Да, если иметь в виду Советский Союз. Но Россия-то никуда не делась. Здесь моя Родина, здесь мой дом. Да, здесь ныне беспорядок, и мне неуютно. Но, знаешь, поэты во все века и во всех странах никогда не благоденствовали. Хуже, в России
– Думаешь уйти?
– Когда надумаю, тебе не скажу. Еще последуешь за мной сдуру.
– А я скажу тебе. Надо же исповедаться перед кем-то, прежде чем как уйти из жизни.
– Ничего не говори мне. Ведь я скажу сестре, и не удастся тебе разыграть из себя шарманщика.
– Не скажешь, как не скажешь о своем решении. Я чувствую, мы оба на пределе, а у тебя есть весьма веские причины. Ни поэзии, ни любви - как поэту жить?
– Черт! Ты словно подталкиваешь меня к роковому шагу, который я уже давно держу про запас.
Елена, заглядывая в гостиную:
– Что с вами? Что случилось?
Стас в том же тоне:
– Да, быть или не быть, - вот в чем вопрос!
– Дима, и ты? У него это игра. Сейчас Сана по пути на концерт завезет к нам мать и сына, которых я пригласила от твоего и своего имени.
Стас злорадно:
– В честь шарманщика с его лебединой песней и крахом.
– Прекрати! Шарманщик - вечная фигура.
– Как флюгер. О боги! (Носится с новой идеей, внезапно осенившей его.) Флюгер такой и такой, всех времен и народов. Целая галерея картин.
Веснин:
– Всемирная слава!
Звонок. Елена открывает дверь, входит Василина.
Василина, смеясь:
– Я одна. Сана взяла с собой Вову. Почти у всех девушек маленькие дети. За кулисами там целый детский сад.
Елена:
– Хорошо. Это даже кстати. Папа и мама отправились в театр на Чехова.
Василина раздевается, снимает сапожки:
– Вот молодцы!
– Да. У нас все хуже.
– Что случилось?
– Ничего нового. У Димы перепады настроения и раньше бывали. А теперь все острее переживает, и мысль о самоубийстве все чаще мелькает. Благо, есть с кем поговорить на эту тему.
– И Стас? Его показывали по телевидению. Там что-то произошло с его картиной.
– Кто-то задел раму, может быть, не нарочно, без умысла, а она висела на плечах шарманщика, и он развалился. Все делали серьезные мины и втихомолку смеялись. Это было ужасно. Но теперь фото с картины «Шарманщик» мелькает в интернете, как бренд.
– Можно поздравить его с успехом?
– Нет, впал в отчаяние, вот они с Димой с утра пьют и упиваются мыслью о самоубийстве.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Хорошо. Пусть принимают и меня в клуб самоубийц.
Елена смеется:
– Сначала мы хорошо поужинаем.
Василина проходит в гостиную, куда Елена приносит горячее блюдо. Веснин и Стас встают, видно, навеселе, и принимаются угощать женщин, что их не устраивает, и они меняются местами.
Веснин, улыбаясь:
– Василина! А где Вова?
– Увезли в театр.
Стас жене:
– Садись поешь. Налить вина?
Веснин Василине:
– Вам водки?
– С чего вам вздумалось унывать? Эх, мне бы на ваше место! Ах, зачем я не родилась мужчиной!
– Нет, нет, одна привлекательная женщина стоит всех мужчин на свете!
– Да, да... Я могла бы нажить себе состояние, а почти всего лишилась из-за мужа, которого обобрали до нитки; я бы могла возглавить одну из компаний, но из-за дочери лишилась хорошей должности и превратилась в бабушку, которой не позволяют заниматься воспитанием внука. Какая у меня жизнь? Прошу принять меня в клуб самоубийц.
– Нет такого клуба. Это Елена выдумала.
– Ну, тогда в клуб влюбленных самоубийц.
Елена:
– Хотела бы я знать, в кого влюблен Стас?
Веснин:
– В самом деле, мысль о самоубийстве возникает у влюбленных в жизнь. Не парадокс ли это?
Стас поднимает палец:
– Парадокс! Мейнстрим. Проще сказать, гламур.
– В самом деле, Василина, вы всегда производили впечатление влюбленной женщины... Было завидно, в кого вы влюблены, кто этот счастливчик.
Елена предлагает Стасу помочь ей унести пустую посуду; они уходят; затем Стас выходит на крышу.
– Правда?! Только я сама не всегда знала, в кого. Образы мужчин и женщин множились и сливались, как вдруг обретали осязаемые черты и телесность. Сегодня это Вова и, что греха таить, вы.
– Я?!
– Будто не знали.
– Но я думал, это просто ваша непосредственность, ваша манера обращения, ласковая и доверительная до нежности.
– Не со всеми я такая была и есть. Я всегда знаю, кто может в меня влюбиться или в кого я. Уже это меня радует, но разумнее не увлекаться. Это как цветет папоротник втайне. Но однажды все-таки распускается цветок.
Прямой любящий взгляд, который ничего не просит и не обещает, как свет звезды в душевной глубине женщины.
Веснин шепотом:
– Вы прекрасны!
– Вы все думаете о смерти?
– Я не думаю о смерти. Гадкого и отвратительного на свете и так сверх всякой меры. Мысль о смерти - это как стрела пронзает мозг, но я еще жив, испытание продолжается.
Стас на крыше, покрытой снегом. Пройдя к краю, стоит, как у пропасти.
Стас: