Таинственная незнакомка
Шрифт:
– Свадьба ее светлости состоялась так внезапно, – сказала Ориана, подумав при этом, что жених не терял времени в стремлении достигнуть цели.
– Мэтью уехал в Лондон в большой спешке и вернулся на следующей неделе со специальной лицензией на брак. На следующее утро в нашей гостиной Лайза стала его женой. И в тот же день они уехали в дом тетки Мэтью в Уэльсе.
– Как они, должно быть, счастливы, – заметила Ориана, от души радуясь тому, что ее злосчастные бриллианты проложили влюбленной паре путь к семейному блаженству.
– Я даже не знаю, когда теперь увижусь с ними, –
Изменившиеся обстоятельства жизни его дочери оставили след в душе самого графа. Он был растерян и подавлен, о чем свидетельствовали и долгие паузы в их дальнейшем разговоре.
Раштон знал всю историю жизни Орианы, и, в отличие от Дэра, его не развлечешь рассказами о ее детстве и юности. Не захотел бы он слушать и рассказы о ее театральных превратностях или о кочевой жизни на континенте. А ей совершенно неинтересны сведения о недавних заседаниях парламента. Их с Дэром непрерывный диалог продолжался даже в те минуты, когда они целовались или занимались любовью. Это воспоминание заставило Ориану слегка улыбнуться. Граф заговорил, прервав течение мыслей Орианы.
– Раштон-Холл покажется мне таким пустынным, – произнес он. – Но я надеюсь обрести приятное мне общество. – Седеющая голова Раштона повернулась к Ориане, его рука легла на ее сложенные руки. К удивлению Орианы, ладонь графа была влажной. – Я уже очень давно хотел открыть вам мое сердце. Я ждал, когда забудется эта история с Теверсалом. Я не мог позволить себе быть замешанным в скандале, пока Лайза не заняла место в лондонском высшем обществе, но теперь ее судьба устроена. Я свободен, как никогда прежде. Вы заслуживаете лучшей жизни, Ориана, и я намерен предложить ее вам.
– Лучшей в каком смысле? – поинтересовалась она.
– Вы это узнаете, когда выйдете за меня замуж. Будьте моей женой, и все образуется как нельзя лучше.
Совершенно изумленная, Ориана еле слышно проговорила:
– Я не могу.
– Вы хотите сказать, что не можете обсуждать вопрос, не взвесив преимущества такого решения для нас обоих? Когда вы станете супругой пэра, вам больше не придется зависеть от благосклонности управляющих театрами и непостоянной публики. Я защищу вас от мужчин, подобных Корлетту, для которых вы лишь средство упрочить их репутацию ловеласов.
Ориана убрала руки и сказала:
– Для вас брак с Анной Сент-Олбанс чреват многими неприятностями. Подумайте хотя бы о сплетнях!
– Мы их никогда не услышим, – успокоил он Ориану. – Мы будем осмотрительны. Я не собираюсь афишировать наш союз, представлять вас ко двору, жить в городе. Как у леди Раштон, дом ваш будет в Чешире. Я дал указания своему поверенному, чтобы он исподволь нашел покупателя на ваш дом в Сохо. Вы сможете его продать.
Оскорбленная тем, что граф считает ее согласие само собой разумеющимся, Ориана помотала головой.
– Я не могу... я не хочу принимать ваше предложение, милорд. Вы оказываете мне большую честь, и мне прискорбно огорчать вас отказом, но я люблю... – Она запнулась. – Поверьте мне, это совершенно невозможно.
Выражение его лица сделалось настороженным.
– Увлечение
– Это не так. Мой ответ вам был бы тем же, даже если бы я в жизни не встречала этого человека.
Брак без любви, без страсти, пусть и респектабельный, был для Орианы немыслим. Быть изгнанной из Лондона, похоронить себя в деревне – это воспринималось ею как наказание за грехи.
– Он недостоин вас, Ориана, и доказал это своим отвратительным хвастовством. Я слышал, как он называл вас бесстыдной шлюхой, которая легла под него, задрав юбки и...
– Довольно! – задыхаясь от гнева, выкрикнула она. – Я не позволю вам оскорблять его.
– Я никогда больше не упомяну имени Корлетта, если вы согласитесь выйти за меня замуж.
Ориана уже привела графу убедительную причину своего решения и легко нашла еще одну.
– Мое пение, как вы знаете, чрезвычайно важно для меня. Бросить его я не считаю возможным.
– Вы сможете петь сколько захотите – дома. Вы любите музыку или славу, которую приносит вам пение? – едко спросил он.
– Я хочу и того и другого, – призналась Ориана. – Я люблю и свое искусство, и своих слушателей. Радуюсь, когда пою в своей музыкальной комнате. Для себя или близких друзей. Но мне нужны также сцена или концертный зал. Если это делает меня в ваших глазах самодовольной или пустой личностью, ничего не поделаешь. Их долгая и тяжелая поездка закончилась поздним вечером у входа в коттедж Гуинн на Мельничном холме. Граф проводил Ориану до дверей и поцеловал ей руку, перед тем как отправиться в Уитшиф, в ближайшую гостиницу. Ориана не думала, что он останется здесь дольше чем на один вечер. К ней он присоединился не потому, что любил скачки, а лишь с целью сделать ей предложение.
– Вам не следовало проделывать весь путь из Лондона за один день, – мягко пожурила ее миссис Бигген. – Бедняжка, вы такая бледная, у вас усталый вид.
– Ничего удивительного, – ответила Ориана, принимая из рук хозяйки чашку чаю.
– Вы хоть перекусили немного в дороге?
– Дважды, сначала в Эппинге, а потом в Крауне.
– Хотите немного рыбного бульона?
– Спасибо, это как раз то, что мне нужно. Ориана с наслаждением отпила глоток горячей похлебки.
– Не более часа назад вас заходил повидать джентльмен.
– Мой кузен Берфорд?
– Нет, это был не его светлость. Мужчина высокий, черноволосый, но вид у него такой, словно он с кем-то здорово подрался. Он приехал из Маултон-Хисе.
Дэр Корлетт – и драка?
– Он не собирался заглянуть еще раз?
Отвисшие щеки миссис Бигген затряслись, когда она помотала головой.
– Он ничего не говорил про это. Да ведь вы скорее всего увидите его у скакового круга.
В этом Ориана не сомневалась. Его молодая кобыла участвует в скачках.
У Боклерков появился повод принимать поздравления, вороной конь лорда Берфорда обогнал претендента на приз, принадлежащего лорду Клермонту, в первом забеге без препятствий. Дэр, который стоял в это время у конюшен Эрмитеджа, слышал приветственные крики, но не знал результата, пока ему не сообщил герцог Хафорд.