Таинственная женщина
Шрифт:
– Да ведь ты богата, крошка моя, – сказал Элиас с улыбкой. – У тебя есть состояние твоей матери, которое я успел прирастить… Я дам тебе полный отчет.
Марианна подошла к отцу, нежно обняла его и, целуя в лоб, сказала:
– Прекрасно, вот тебе моя расписка.
V
Красавец Майер, судебный следователь, сидел у камина в своем дубовом кабинете, обитом зеленым штофом. Из широкого окна, выходившего на набережную, в комнату лился дневной свет. У письменного стола письмоводитель, позевывая, рассеянно записывал показания одного из сыщиков по делу о взрыве в Ванве. Это злосчастное дело глубоко возмущало
– Ну, не завидую преступникам… Недолго они теперь протянут.
А между тем следствие не двигалось. Уже целую неделю Майер ничего не мог добиться. Он словно бродил в густом тумане. Каждый день прокурор вызывал его и насмешливо спрашивал:
– Ну, господин Майер, как обстоят наши дела?
Следователь отвечал уныло:
– Господин прокурор, мы ищем, но пока безрезультатно.
– Ах, черт возьми! Дело плохо… Я ждал от вас большего…
– Ничего с этим не поделаешь, господин прокурор!.. Нет никаких следов…
– Как нет? У вас есть труп жертвы, разрушенный дом, оторванная рука убийцы!.. Что вы сделали с этой рукой? Ведь это важная улика…
– Она законсервирована, – проворчал следователь, – вот все, что я мог с ней сделать! И никаких следов, хоть бейся головой о стену!
– Успокойтесь, Майер, – сказал с улыбкой прокурор, – ваша голова еще пригодится… Запаситесь терпением… Приободритесь… Иногда одна минута решает все дело.
Но более всего терзало следователя злорадство его коллег. Мантия судьи, к которой он стремился, казалось, безнадежно удалялась от него. Разве можно было назначить на столь важный пост неудачника? Сидя в своем кабинете у камина, в то время как письмоводитель тщетно боролся с зевотой, Майер допрашивал усталым голосом одного сыщика, посланного им на разведку.
– И вы не нашли никаких следов раненого ни в каменоломнях, ни в садах местных крестьян?
– Решительно никаких, господин следователь. Я побывал во всех трактирах, где собираются рабочие окрестных каменоломен и крестьяне, но ни один из них не мог дать мне хоть какой-нибудь информации. Можно подумать, что и он стал жертвой катастрофы.
– Нет, следы его крови найдены на расстоянии трехсот шагов от виллы Тремона, там они внезапно исчезают… как будто в этом месте его ждали сообщники… Как это объяснить?
– Убийцы генерала – не профессиональные преступники, несмотря на то что они обобрали труп… Стало быть, их нечего искать среди наших обычных клиентов… Вот главная причина всех затруднений, – проговорил сыщик.
Следователь махнул рукой, расправил светло-русую бородку, покрутил усы и вздохнул.
– Можете идти… Пришлите сюда лакея генерала, Бодуана, которого я опять вызвал для допроса.
Сыщик поклонился и вышел. Через минуту дверь отворилась, и в образовавшемся проеме показалось умное, волевое лицо Бодуана. Он уже успел познакомиться с письмоводителем, и тот благосклонно кивнул ему. Следователь становился все мрачнее.
– Садитесь, месье Бодуан. Я еще раз побеспокоил вас, чтобы выяснить некоторые подробности, совершенно мне непонятные…
– Ах, господин судья, вы можете беспокоить меня сколько хотите, я готов на все, раз дело касается моего несчастного хозяина. Я был бы счастлив, если бы хоть чем-нибудь помог вам в расследовании.
Судья поправил галстук с оскорбленным видом. Как мог этот лакей вообразить, что он прояснит дело, в котором знаменитый Майер не может разобраться! Впрочем, приходится мириться с подобными дерзостями… Письмоводитель сразу повеселел, радуясь тому, что его патрон подвергся унижению. Поделом ему!.. Он уже изрядно надоел своей самоуверенностью! И письмоводитель еще раз отчаянно зевнул.
– Скажите, пожалуйста, какого роста была та дама, которую вы видели выходящей из кареты у ворот виллы в вечер катастрофы? – начал допрос следователь.
– Полагаю, высокого. Но поскольку она была закутана в широкий плащ, то трудно точно ответить на этот вопрос. Она показалась мне очень стройной, когда выходила из экипажа, – ответил Бодуан.
– А каков был ее спутник?
– О, спутника я прекрасно видел! Это был высокий крепкий мужчина с румяным и очень грубым лицом, обрамленным густой бородой. На нем был темный костюм и серая шляпа. Говорил он с иностранным акцентом…
– Допускаете ли вы, что это и был тот человек, которого генерал называл Гансом?
– Это не мог быть никто иной. Генерал не принимал никого, кроме своих близких друзей, Барадье и Графа… Однако эти господа, приезжавшие на виллу неоднократно и всегда к ночи, были, вероятно, знатные негодяи, если господин мой считал нужным удалять меня из дома до их приезда.
– Чему приписываете вы эту предосторожность со стороны генерала? – последовал очередной вопрос следователя.
– Уверенности, что я буду пристально следить за дамой и ее спутником, – уверенно проговорил преданный слуга.
– По-вашему, подоплека этого дела – любовная интрига?
– Так может показаться на первый взгляд. В действительности хотели, вероятно, овладеть секретом изготовления нового пороха…
– Так, стало быть, женщина была просто посредницей? – спросил Майер.
– Посредницей? Нет… Всем было прекрасно известно, что генерал никогда не вступит ни в какие переговоры… Она была приманкой, в этом нет сомнений. Я ее не видел, но после каждого ее визита кабинет генерала бывал пропитан каким-то особенно нежным, пьянящим ароматом… И голос этой дамы был такой же нежный, такой же чарующий, как и этот аромат… Ах, бедный генерал! Когда эта мерзавка появлялась, он трепетал от волнения и на лице его выступали красные пятна… Чувствовалось, что он с трепетом ждет ее… Когда она приехала в последний раз и генерал говорил ей, как он счастлив, как он боялся, что она не сдержит своего обещания, нужно было слышать, каким голосом она ему сказала: «Неужели вы сомневались в этом, генерал?» Видите ли, господин следователь, эта женщина была способна на все, была способна свести с ума честного человека, обворожить его своими чарами и хладнокровно подвести под нож убийцы… Что касается Ганса, это был просто агент-исполнитель… Он, очевидно, человек образованный, ведь генерал дорожил его мнением и мог толковать с ним о своих открытиях… Но по социальному положению он стоял ниже своей сообщницы. Это был грубый и вульгарный субъект. Только благодаря этой особе он мог войти в доверие к такому аристократу, как Тремон.
– А вам не удалось узнать у кухарки, что происходило в доме во время вашего отсутствия?
– Это была честная, но очень ограниченная девушка, кроме кухни ничем не интересовалась, вот почему господин Тремон ее не опасался. Однако она не раз видела эту даму и говорила мне, что это «чудо красоты… молодая, белокурая, с глазами, которые, наверно, погубили ее собственную душу и бедные души других людей…» Она говорила с генералом на иностранном языке… Господин Тремон, заметьте, владел только английским и итальянским…