Таинственный двойник
Шрифт:
Весть о таинственном приезде в Никею сына бея дошла до ушей султана. И это ускорило его выступление. Он понимал, что, если промедлить, можно навсегда расстаться со своей мечтой. А обстоятельства брали султана за горло. Казна была пуста. Он не мог платить ни охране, ни дружине. Вои в любую минуту могли повернуть оружие против него.
Узнав о случившемся при возвращении братьев, Эртогрул вскипел и готов был немедленно казнить незадачливого «купчишку». Осман рассказал, как все случилось. Фодых передал ему слова Гейсала, и он, гонимый желанием чем-то похвастать перед Сандом, который уже умчался, решил посмотреть на воев один. Ехал почти по пустынной дороге. Когда кончился лес, свернул направо.
Санду понятны были переживания брата, но почему-то стало жалко и Фодыха.
– Бей, – сказал он, – Фодых сильно виноват в своем поступке. По всему его виду понятно, как он переживает за случившееся. Сделал он это не со зла и не искал никакой выгоды. Пусть случившееся будет ему и многим наукой.
– Он прав, – поддержал Санда и Осман.
Отец смилостивился.
Буквально на следующий день до ушей бея долетела весть о выступлении султана. Бейлик стал готовиться к отражению врага. Санд не знал покоя, с раннего утра он был со своим отрядом. Много за последние дни подошло новеньких. Их надо было обучать. А вечерами он скакал в поисках места, где можно было бы встретить султаново войско. Но ничего подходящего не попадалось. Однажды он решил сократить путь и хотел пересечь зеленое поле. Не успел Рыжий сделать и несколько шагов, как чуть не провалился в тартарары. Санд его еле вытащил. Какая-то неясная мысль шевельнулась в его голове. Он объехал эту «зелень» и увидел, что она занимает довольно обширное место. И у него созрело решение.
Утром он взял с собой Османа и привел его туда. И здесь поделился своими мыслями.
– Мы стоим в конце этого «поля». Конники султана, идя в атаку, завязнут на нем, а наши лучники их добьют.
– Нет, – Осман в какой раз пробегает по «полю» глазами, – а если так: мы выстраиваемся в начале, те пойдут в наступление и, когда они приблизятся, мы расступимся.
Возник спор. Санд настаивал, что конники повернут вслед за ними. Решили обратиться к бею. Тот отнесся к этому очень серьезно. Выехал на место. Долго обдумывал и поддержал сына. А место ему очень приглянулось. И он корил себя, что так плохо знает свой бейлик.
И вот наступил день сражения. Санд с дружиной стоял справа, Осман слева. Отец со своими стоял в конце «поля» на случай султанского прорыва. Взобравшись на холм, султан осмотрел местность. Перед ним зеленело огромное поле, за которым стояла весьма жидкая воинская сила.
– Мы сомнем их в один счет. Дорога на Сегент будет открыта! – воскликнул он радостно, оглядываясь на своих беев.
Тяжелая султанова конница пошла в атаку. Она медленно набирала разгон. Но на подходе резвость коней усилилась в несколько раз. Султан решил своей массой стереть врага на своем пути. Когда остались считаные шаги, войско бея внезапно бросились в разные стороны. Это только воодушевило нападавших. Они приняли этот маневр за бегство с поля боя. Впереди виднелись еще войска. С диким воплем ринулись они вперед в предвкушении легкой победы. Но что случилось там, впереди? Отчего это вдруг передние всадники умерили бег, и что за свалка там образовалась? А куча росла. Подскакавший всадник крикнул во все горло:
– Ловушка!
Султан схватился за голову, потом завопил:
– Ну сделайте что-нибудь!
Но кто мог остановить эту махину, если задние, не ведая, что случилось впереди, напирали изо всех сил. Султан понял, что битва, по существу и не начатая, проиграна. И это его конец.
Эртогрул торжествовал победу и благодарил Аллаха, что тот даровал ему такого сына и его приобретенного
Но и снаружи было не лучше. Прорвавшийся с севера ветер принес холод, тяжелые свинцовые тучи и мелкий надоедливый дождь. В такую погоду, когда хозяин даже собаку не гонит со двора, куда-то мчаться на коне не было никакой охоты. И он направился в свой шатер.
С какой радостью он был встречен Клыкастым! Волчище прыгал на грудь, старался лизнуть ему лицо. Ну чисто собака. Санд долго с ним играл, а потом оба, уставшие, повалились на лежак. Он растянулся на спине, забросив руки под голову, закрыл глаза. И погрузился в какую-то темноту. Потом она стала рассасываться, и ему представился невесть откуда выплывший его дом, огород. И ласковый, нежный голос матери позвал его:
– Андрюша, иди поешь горошек.
Потом увидел отца. Его огромные натруженные руки, которые никогда не знали покоя. Он сидел за столом и шил очередной хомут. Потом мысли понесли его на берег реки. Вот то место, где он так любил наблюдать за проплывавшими над ним облаками или за полетом какого-нибудь хищника, который, раскрыв крылья, медленно парил в небе, зорко высматривая добычу. И вдруг в уши ударил крик о спасении. Он чувствует в руках упругое, худенькое тело девочки… Она спасена, спасена. И вот они уже взрослые, в поле, среди цветов. Как она восхищается ими… Настенька.
– Я не Настенька, – услышал он и открыл глаза.
Над ним стоял Осман.
– Пойдешь? – спросил он.
Санд отрицательно покачал головой.
– И я не пойду, – ответил брат и попросил подвинуться.
Они лежали какое-то время молча, наслаждаясь тишиной.
– Ты так ее и не забыл? – нарушил Осман тишину.
– Не забыл, – со вздохом ответил Санд.
– Хочешь ехать искать?
– Хочу!
– И я с тобой! Отец ждет Умур-бея, – Осман повернулся в его сторону.
– Да не приедет он. Гордый слишком.
– Жаль. Придется отцу ехать в Конью.
Санд догадывается, что бей хочет просить султана его о помощи. «Да, – думает про себя Санд, – названый отец очень хороший человек. Разве стал бы это делать боярин?» Это напоминание вновь вернуло его сознание к родным местам. «А как родители? Живы ли? Господи! Как хочется увидеть их!»
– Ты что, о родине задумался? – догадался Осман.
– О ней, – сознался Санд.
– Разве тебе здесь плохо?
Санд рывком повернулся к нему:
– Ты что городишь? Здесь у меня есть ты, брат! – выразительно произнес он.
Осману даже стало неприятно за свои слова.
– Прости, брат. Ты прав. Родину нельзя забывать. Она всегда должна быть в твоей душе. Тогда, мне думается, тебе будет легко, где бы ты ни был.
– Какой у меня замечательный брат! – воскликнул Санд, прижимая к груди Османа.
– Пусти!
В борьбу вмешался Клыкастый. Он стал легко покусывать их, как бы предупреждая, даже требуя прекратить эту борьбу. Многое понимал зверь, но вот эмоции пока ему были недоступны. Отдышавшись, они принялись обсуждать поездку в Константинополь, где был самый большой работорговый рынок. Там Санд надеялся найти хоть какое-то известие о Настеньке. Главное, решили они, нужен проводник, и сошлись на том, что об этом следует поговорить все с тем же Фодыхом.