Таинственный остров(Повести и рассказы)
Шрифт:
Мало-помалу видения заволакивались туманом… туман сгустился, принимая неясные расплывчатые контуры головы ужасного старика, который, казалось, хотел броситься на Мюри…
Все перепуталось, перемешалось в дикой неудержимой пляске… и Мюри окончательно потерял сознание.
Очнулся Мюри Ворт на берегу большой широкой реки и с удивлением огляделся кругом.
С одной стороны большая, теряющаяся вдали, полоса раскаленного солнцем песка, с другой — широкая река, по берегам которой густо разросся высокий тростник. Кое-где высились несколько пальм вперемешку с олеандрами и гранатами, от
Время близилось к закату и прозрачная синева реки горела в лучах заходящего солнца. Легкая розовая дымка над водой казалась дыханием богов.
На отмели в небрежных позах лежали несколько крокодилов. Ближе к берегу среди лотосов и водяных лилий стояли фламинго, внимательно поглядывая по сторонам. Один из них расправил свои розовые крылья, поднялся на воздух, на мгновение как бы замер и затем быстро полетел вдоль реки.
Машинально следя за полетом птицы, Мюри слегка приподнялся. Мозг лихорадочно работал, стараясь разобраться в ощущениях. «Я» как-то странно двоилось. Мюри ясно сознавал, что он Мюри Ворт, бывший студент Оксфордского университета, служивший в магазине Пеккерса на Беккер-стрит и в то же время он чувствовал себя кем-то иным.
Берега реки, около которой он лежал, были ему хорошо знакомы. Вот этот выступ с большой пальмой, островок, покрытый густым тростником, лилии, цветы лотоса… Сколько раз он их видел!.. А между тем, лондонский Мюри никогда не выезжал за пределы Англии.
Мюри чувствовал, что он переживает нечто таинственное, странное, не поддающееся анализу человеческого ума и эта невозможность понять случившееся, отнестись критически к совершающемуся заставляла его болезненно напрягать мозг, стараясь найти выход из тупика невероятности…
Еще несколько мгновений, как ему казалось, тому назад, он был в своей небольшой уютной комнате в Лондоне и, вдруг, пустыня, река, тропическая растительность, крокодилы…
Своим вторым я Мюри «знал», что он находится на берегу древнего Нила, что перед ним вдали высятся строения таинственного Египта, где он живет, но его первое «я», «я» лондонского Ворта, не хотело мириться с этим.
Поборов сильным напряжением воли слабость, Мюри приподнялся с песчаного бугра, на котором лежал. На мгновение его взгляд удивленно остановился на широкой белой одежде, в которую он был одет, но тотчас же привычным жестом, как будто он всю жизнь носил только такое одеяние, Мюри запахнул висевший конец плаща и поднялся на ноги. Машинально он провел рукой по голове и его уже не удивили длинные волосы, ниспадавшие на плечи.
Мюри подошел к реке и, зачерпнув в пригоршню воды, помочил себе лоб и виски.
С противоположного берега поднялись два фламинго и, мощно рассекая воздух розовыми крыльями, понеслись вдаль. Несколько дальше взлетели еще три или четыре птицы.
— Фламинго начинают перелетать, — подумал Мюри, — скоро стемнеет… — но тотчас же в голове его мелькнула неясная мысль, что он до настоящего момента никогда не видел фламинго и совершенно не интересовался их привычками.
Холодная вода Нила освежила разгоряченную голову Мюри. Он сделал несколько шагов по берегу и приостановился, вспоминая все случившееся с ним.
Странно.
Уже с некоторым напряжением он вспомнил свою комнату в Лондоне, таинственного заказчика в очках, кольцо, приступы слабости. Наконец, видения старика, молодой девушки…
При мысли о девушке горячая волна пробежала по жилам Мюри, окутала мозг, на мгновение затуманила его и так же мгновенно отхлынула прочь.
— Аменорис!.. Аменорис!.. — громко воскликнул Мюри, забывая все случившееся с ним. — Аменорис!.. Она ждет меня с наступлением сумерек у входа в храм Изиды… Уже темнеет, а я еще здесь.
Силы как бы вдруг вернулись к Мюри и, поправив сдвинувшийся в сторону короткий меч, он завернулся в плащ и быстро зашагал от берега к городу.
Скоро, миновав предместье, Мюри достиг центральной части города, когда богиня ночи уже собиралась накинуть свой темный покров на готовящуюся к отдыху землю. Кое-где начинали зажигаться огни. Из некоторых домов доносились звуки флейт и арф.
Миновав дворец Фараона, Мюри достиг, наконец, великолепного храма Изиды, стоявшего на небольшой площади, и взбежал по мраморным ступеням лестницы к колоннаде храма.
Из темноты показалась фигура женщины в легком одеянии и сделала несколько шагов по направлению к Мюри.
— Аменорис!.. — прошептал он, падая на колени. — Аменорис! Моя Аменорис!..
— Аменорис!.. — прошептал он, падая на колени. — Аменорис! Моя Аменорис!..
Девушка тихо приблизилась к нему, протягивая руки…
Мюри жадно схватил протянутые к нему маленькие руки Аменорис и страстно прижал их к своему лицу.
— Мой Гору, — печально сказала девушка и Мюри понял, что это относилось к нему. — Мой Гору, сегодня я спрашивала Химеру и она ответила мне, что ветви наших жизней расходятся…
Мюри вскочил на ноги.
— Ты знаешь, — горячо заговорил он, — Химера коварна и лжива!.. Когда-то, много тысяч лет тому назад, когда впервые были изобретены письмена, Василиск обратился к Химере с просьбой научить его искусству читать. Химера согласилась с условием, чтобы Василиск раньше открыл ей тайну познавать мысли людей. Василиск согласился и, когда Химера узнала то, что ей нужно было, она ударила Василиска под ребро и убила его… И с тех пор она всегда обманывает… так как посредством лжи она узнала тайну Василиска…
— Нет, — возразила Аменорис. — Нет, мой Гору! Химера не солгала — я ее закляла страшным словом Изиды и она сказала правду… Она не посмела бы солгать… Великая Гатор, богиня любви, во власти которой находятся людские сердца, бессильна…
Аменорис закрыла лицо руками..
— Но если наше счастье в руках Изиды, — возразил Мюри, — то в ее власти дать его нам. Что значим мы, незаметные песчинки земли, для богини? Не все ли равно ей, соединим ли мы ветви наших жизней в одно, или эти ветви разойдутся в разные стороны…