Таинственный язык мёда
Шрифт:
Наслаждаясь душистым ароматом чая, вспоминала голос матери, слова, которые та произносила. Интересно, можно ли настолько ненавидеть и любить одновременно?
Да, можно. Она прекрасно это знала. Ненависть, обида и любовь были невероятно близкими состояниями, одинаково сильными. Вдруг ей почудилось, что она снова маленькая девочка, которая каждый вечер вглядывается в дверь в надежде, что мама вот-вот откроет ее, что наступил тот особенный день, когда мама наконец вернется домой. Но от бесконечных часов ожидания надежда только ослабевала. Усиливались гнев и раздражение. Анжелика провела по лицу, словно желая прогнать
Как-то раз Яя посоветовала быть ласковее с мамой.
– Боль убивает, доченька. К твоей маме она подступала очень часто. Боль меняет людей, делает их черствыми как камень. Не обращай внимания, что там говорит дон Пилуду. Он понятия не имеет, какое отчаяние нападает на одиноких людей. Твоя мама никогда не сдавалась. Она делала все возможное, чтобы ты была с ней, она изо всех сил старалась одеть тебя и накормить. Я не говорю, что все было правильно, но нужно понимать, Анжелика. Очень легко судить. Запомни навсегда, что другие – это мы сами. И что женщины должны помогать друг другу, потому что они сестры.
Анжелика так и не поняла, по крайней мере, не до конца. Понять свою мать ей так и не удалось. А вот полюбить – да. Пусть немного по-своему. Между ними было слишком много преград. Анжелика не была способна на обман. А у Марии была невероятная способность читать людей изнутри, и в первую очередь – свою дочь. Поэтому все недосказанные слова и секреты, что были у каждой из них, накапливались, росли, создавая тонкие трещины, которые затем увеличивались, ширились и рождали настоящий излом. Связывала их не настоящая любовь, а инстинктивная привязанность матери и дочери. В этом было нечто архаичное. Без лишних измышлений.
Допив чай, Анжелика открыла балконную дверь.
Балкончик остался таким, каким она его запомнила. Обнесен деревянными решетками, посередине стол, в углу садовое кресло и два лимонных дерева. Сквозь ветви проглядывают белые цветы, похожие на жасмин. Их аромат был таким дурманящим, что тут же навеял воспоминания. Анжелика подошла к креслу, села, подтянула к себе колени и уперлась в них подбородком.
Ее любимый уголок. Мария оставила его таким, каким он был прежде.
Анжелика вернулась в дом, прибрала на кухне и помыла чашку. Не спеша разобрала сумку. Повесила свои немногочисленные платья в шкаф, легла на кровать и уставилась в потолок. Она всегда ненавидела свою комнату. Она походила на комнату куклы с соответствующим декором. Все кругом было раскрашено в яркие цвета: обои, подушки, занавески, покрывало. Когда она впервые вошла сюда, комната показалась ей огромным тортом с липкой карамелью, что обычно застревает у тебя на нёбе. Мария зашла тогда в комнату первой и широко распахнула дверцы шкафа.
– Взгляни на это платье. Ну не красота? Это тебе папа купил. Все платья тебе купил папа.
– Дженаро мне не папа, – прошипела она.
Мария огрызнулась.
– Я знаю, что твой папа умер, когда ты была совсем маленькой. Дженнаро прекрасный человек.
Анжелика хотела возразить, но Мария смягчилась и улыбнулась.
– Ты привыкнешь, доченька. К красоте и к счастью легко привыкаешь.
Мария продолжила показывать Анжелике платья, туфли и всякие мелочи, купленные для нее.
– Все совершенно новое, – сказала мама с ноткой гордости в голосе. – Никто до тебя их не носил.
То, что эти платья не были изношенными, для Анжелики не значило ровным счетом ничего. Какая разница – все равно их придется стирать и гладить. Но для Марии это было очень важно. Анжелика никогда еще не видела мать такой счастливой.
Анжелика тоже силилась быть счастливой. Она и правда очень старалась. Все вещи, что ей купила Мария, были действительно красивыми. Очень красивыми. Но поскольку у нее никогда прежде не было ничего подобного, чем дольше она на них смотрела и трогала, тем отчетливее понимала, что не испытывает никакого удовольствия. А паника, которую она чувствовала, покидая Сардинию, только растет.
И еще она очень скучала по Яе, по тому, как они бегали по скалистому берегу, по той свободе, что она чувствовала, летя против ветра и жадно глотая ртом запахи ладанника и можжевельника. Ей не хватало той пенящейся воды, что смыкалась над головой, когда она ныряла в море. Привкуса соли на языке и коже. Того мира, что открывался перед ней во время долгих погружений, когда вокруг царила тишина. Магии. Но ей не хватало чего-то еще. Чего-то, что было похоже на обещание, были ли это мягкие губы, вздох, нежное щемление в сердце. Поцелуи и взгляды Николы Гримальди. Анжелика скучала по нему. Скучала, несмотря на те последние слова, что он прокричал ей. Если обычно ссоры только сближали их, то в последний раз примирения не наступило, никакого «мне жаль», ни объятия, слезы, улыбки. Секунду назад он был для нее всем, но спустя миг был уже ничем.
Когда Анжелика поняла, что глаза у нее на мокром месте, она резко вскочила. Что происходит? Не хватало расплакаться из-за детских грез. Взгляд ее блуждал, но видела она совсем не то, что окружало ее. Перед глазами были воспоминания, прошлое, которое никак не хотело оставить ее в покое.
Как возможно, что все эти ощущения были столь живыми и яркими? Она решила, что виновата эта комната. Словно обстановка впитала в себя те воспоминания и ту боль. Анжелика стала их гнать от себя. Ей явно было чем заняться, помимо этой жалости к себе.
Затем последовала длинная ночь, а вопросы продолжали множиться, становились уже невыносимыми. Она все предавалась размышлениям, устремив взгляд в потолок.
На следующее утро Анжелика отправилась в церковь. У нее не было ни малейшего представления, во сколько служат первую мессу. Она принялась ждать на углу улицы, не отводя взгляд от ворот. Когда священник открыл ворота и выглянул, чтобы посмотреть на небо, Анжелика набралась смелости и кинулась к нему.
– Здравствуйте, святой отец! Вы не подскажете, когда в Рим возвращается группа дона Пьетро?
Мужчина с любопытством взглянул на нее и улыбнулся.
– А я и не знал, что он уехал.
У Анжелики расширились глаза от изумления.
– Как? Ничего не понимаю.
– Дон Петро – это я. Могу вам чем-то помочь?
Анжелика остолбенела. Она облизала губы, затем покачала головой.
– Моя мама, Мария Флоринас, должна была отправиться в поездку вместе с приходом. Духовный туризм, – пробормотала она.
– А! – мужчина поправил складки на одежде, затем посмотрел по сторонам. – Ваша мама невероятно любезна. Мы ей невероятно благодарны за то, что она делает для детей в воскресной школе. – Лицо расплылось в улыбке. – На самом деле ее сказки завораживают даже взрослых. Сардиния полна загадочных мифов и легенд.