Так было. Размышления о минувшем
Шрифт:
Вспоминая об этом пленуме, мне хотелось бы сослаться на свое выступление. Выступал я там без особой подготовки, «подогретый» речами ораторов и, конечно, без заранее написанного текста.
Относительно внутрипартийной демократии я отметил, что многие, замыкаясь в рамках партии, забывают о том, что есть также и рабочий класс. Беспартийный же рабочий рассуждает так: почему нужно дать работающую демократию всем коммунистам, а ему ничего не надо давать? В этом есть логика. Поэтому нам придется выработать формы вовлечения беспартийных рабочих в управление промышленностью.
XIII партийная конференция
Оппозиционерам и здесь была предоставлена полная возможность высказать свои взгляды. От них выступали Пятаков и Преображенский (по два и три раза), Сапронов, В. Косиор, В. Смирнов, Радек и другие.
Все делегаты и участники конференции заблаговременно получили проект резолюции по вопросу о «ножницах», подготовленный комиссией, избранной на Сентябрьском пленуме ЦК. В состав этой комиссии из 17 человек были включены товарищи, представлявшие тогда самые разные оттенки в понимании задач нашей экономической политики. В нее входили Преображенский, Пятаков и еще несколько оппозиционно настроенных партийцев, крупных хозяйственников. Был избран в комиссию и Троцкий, но он отказался участвовать в ее работе.
В основе хозяйственного кризиса 1923 г. лежали недостатки нашего хозяйственного руководства, в первую очередь ошибки хозяйственных органов в проведении политики цен на промышленные товары.
Большое внимание и в докладе и в прениях было уделено проводимой тогда у нас финансовой реформе. В докладе, в частности, говорилось, что червонное обращение на базе золотого обеспечения занимает у нас уже 4/5 всего денежного обращения и что в скором времени можно будет и оставшуюся 1/5 этого обращения заменить твердым разменным знаком, что приведет к дальнейшему укреплению рубля. (Червонец – банковский билет, выпускавшийся Госбанком СССР с октября 1922 г. купюрами в 1, 2, 3, 5, 10 и 25 червонцев. Его золотое содержание (1 золотник = 78,24 доли чистого золота) было установлено таким же, как в дореволюционной 10-рублевой монете.)
Острая дуэль по вопросам финансовой политики завязалась между двумя наиболее подготовленными в финансовых вопросах участниками конференции Преображенским и Сокольниковым, наркомом финансов.
Разгоревшийся спор по актуальным вопросам нашей экономической политики вызвал и у меня желание выступить на конференции. Мое предложение сводилось к тому, чтобы начать плановую увязку отдельных частей хозяйства непосредственно в уездах, губерниях и республиках.
«Только этим путем, – говорил я, – мы пойдем к составлению ориентировочного, приблизительного плана, который послужит развитию нашего хозяйства. Всякая другая постановка на деле является бюрократическим дерганьем и разрушением.
Я скажу, что никакой борьбы с «ножницами», никакой смычки с крестьянством не будет, пока не будет твердых денежных знаков для деревни. Почему кооперация не может развиваться в деревне? Не только по всем понятным причинам, но и потому, что нет твердых денег. В городе кооперация и государственные органы вносят в банк свои деньги в тот же день или меняют на червонцы, а в деревне они этого сделать не могут. Там же нет червонцев и нет банка. Ежедневная выручка накапливается до поездки в город, из-за чего их стоимость падает тем больше, чем дальше деревня и реже связь с городом.
Товарищи выступают как будто защитниками рабочих и крестьян, но на кого ложится денежная эмиссия? На буржуазию? Вовсе нет. Когда вы идете по Москве, то везде слышите, как черная биржа предлагает червонцы. Буржуазия не держит в карманах советских знаков, а превращает их в червонцы, а рабочие и крестьяне теряют на этом».
С докладом о партстроительстве выступил Сталин. Говорил он спокойно, аргументированно. Он не стал рассказывать всей истории дискуссии, заявив, что не считает нужным останавливаться на том, кто начал дискуссию, кто прав, а кто виноват, чтобы не вносить «элемента склоки и взаимных обвинений». Таким образом, Сталин не заострял вопроса, избегал резкостей, применяя мягкие выражения.
Ораторы от оппозиции остро реагировали на то место доклада, где было сказано: «Что касается группировок и фракций, я думаю, что пришло время, когда мы должны предать гласности тот пункт резолюции о единстве, который по предложению тов. Ленина был принят Х съездом нашей партии и который не подлежал оглашению». В этом пункте было сказано, что Х партийный съезд, исходя из необходимости обес печения наибольшего единства в партии, дисциплины и устранения всякой фракционности, предоставляет ЦК право применять «в случаях нарушения дисциплины или возрождения или допущения фракционности все меры партийных взысканий вплоть до исключения из партии, а по отношению к членам ЦК перевод их в кандидаты и даже, как крайнюю меру, исключение из партии».
Пункт этот действительно по решению Х партийного съезда не был опубликован. Сторонники оппозиции отрицали приемлемость этого пункта в настоящих условиях и целесообразность его упоминания вообще, тем более что он «секретный». Радек заявил, например, что докладчик «вытянул из кармана резолюцию, которую Х съезд партии считал тайной резолюцией» и что «ни ЦК, ни политбюро не решали, чтобы Сталин это сделал. Только съезд партии может решать, что документ, объявленный съездом тайным, становится для партии явным».
В заключительном слове Сталин внешне так же спокойно, как и во все время доклада, но остро поставил все вопросы разногласий с оппозицией. На этот раз он дал уже более подробный анализ хода дискуссии с самого ее начала.
В работе XIII партконференции принимала участие от редакции «Правды» М.И. Ульянова. В перерывах между заседаниями вокруг нее обычно собирался узкий круг знакомых с ней делегатов, стараясь узнать «из первых рук» последние сведения о здоровье Ильича. От нее мы узнали, что за девять дней до начала конференции Ленин почувствовал себя немного лучше, был на елке, устроенной в Горках для детей рабочих и служащих местного совхоза. Мария Ильинична рассказала нам и о том, что Надежда Константиновна знакомила Ленина с ходом нашей конференции по отчетам, напечатанным в «Правде». 19 января Ленин выезжал на санях в лес, где наблюдал за происходившей там охотой. Все это нас очень обрадовало и ободрило. Окрепла надежда на скорое выздоровление Ильича.
Помню, 21 января, во второй половине дня, я зашел на квартиру к Сталину, чтобы посоветоваться с ним по ряду вопросов, связанных с нашими северо-кавказскими делами.
Не прошло и 30–40 минут нашей беседы, как вдруг в комнату ворвался крайне взволнованный Бухарин и не сказал, а как-то выкрикнул, что из Горок позвонила Мария Ильинична и сказала: «Только что, в 6 часов 50 минут, скончался Ленин».
Это было так неожиданно! Мы были потрясены. Потом мы все мгновенно оделись и поехали на аэросанях в Горки.