Так дорог моему сердцу

Барри Сьюзен

— Конечно, если вам кажется, что вы должны, но все равно... — миссис Ван Лун выглядела озадаченной. — Не думайте, пожалуйста, что я пытаюсь вмешаться в ваши дела, — мягко сказала она, — Но не имеет ли это отношение к доктору Хансону?

На мгновение Вирджиния замолчала, а потом уставилась на свои руки на коленях.

— Д-да, — наконец признала она, — имеет.

— Вы... вам он нравится, правда, дорогая?

Вирджиния просто подняла глаза, а потом немедленно их опустила. Мэри Ван Лун вздохнула.

— Я опасалась, что происходит что-то в этом роде, — сказала

она, — и так как я знала, что от Карлы не уйти, то скорее надеялась, что... ну, что вы преодолеете это или у него хватит здравого смысла держаться подальше от вас. Но прошлой ночью у меня создалось довольно новое впечатление о вас обоих, и я начала надеяться, что из этого все-таки выйдет что-то для вас обоих! — она наклонилась вперед и нежно взяла ладони Вирджинии в свои руки. — Вы вполне уверены, что из этого ничего не может выйти, и именно поэтому вы хотите вернуться в Англию?

— Прошлым вечером я позволила ему решить, что собираюсь замуж за Клайва Мэддисона! На самом деле он Лизин жених; вчера я получила письмо, в котором она рассказывает об этом. Но доктор Хансон всегда считал, что это я интересовалась Клайвом.

— И ради своей гордости вы собираетесь позволить ему продолжать так думать?

— Да. Если только вы поможете мне притворяться, пока я не уеду в Англию.

Мэри Ван Лун выглядела довольно взволнованной.

— Мне кажется это глупым и опасным, — сказала она.

— Он выяснит правду очень нескоро, и что тогда?

— Ничего, — с горечью ответила Вирджиния, — кроме того, что он, может быть, будет от всего сердца мне благодарен ведь я убрала с его дороги малейший соблазн. Пожалуйста! — взмолилась она. — Пожалуйста, не говорите ничего противоречащего тому, что я сказала доктору, пока я не буду дома, и пожалуйста, позвольте мне уехать сразу же! Я могла бы спуститься по канатной дороге и сесть внизу на экспресс. А остальную часть пути проделать на самолете — я могу позволить себе это.

— И вы не вернетесь? Даже после того, как пройдет время, и вы сможете все обдумать и, может быть, понять, что это не так серьезно, в конце концов?

Вирджиния покачала головой с горечью и решимостью.

— Нет, я никогда не вернусь.

— О, дорогая моя! — воскликнула Мэри и сочувственно пожала ей руки. — Но что мне сказать Леону, когда я увижу его, а это обязательно случится до того, как он уедет, и если он спросит о вас?

— Скажите ему, что я... скажите ему, что меня срочно вызвали домой, и у меня не было времени попрощаться!

— Но разве он не посчитает это довольно странным?

А что, если он захочет узнать какие проблемы вызвали вас домой?

— Это вряд ли, — пробормотала Вирджиния, и в ней было что-то неумолимое, заставившее Мэри Ван Лун понять: она не изменит своего решения, ей не помогут ничьи слова или поступки.

— Очень хорошо, моя дорогая, — сказала она, хотя и неохотно. — Если вы так чувствуете, то мне ничего не остается делать, как только помочь вам уложить вещи. Но вы должны дать мне разрешение рассказать правду мадам д'Овернь. Она очень привязалась к вам, вы знаете, и было бы нечестно держать ее в неведении. Вы согласны с этим, не так ли?

— Пожалуй, да, — признала Вирджиния после минутного колебания. А потом она горестно вздохнула, вспомнив тетушку Элоизу и ее прелестный розово-лиловый салон.

Дорогая тетушка Элоиза! Ей больше всего на свете хотелось попрощаться с ней и еще раз поблагодарить ее за необыкновенную доброту и щедрость души.

Глава девятнадцатая

Вирджиния не запомнила многого из обратного путешествия в Англию, домой. Она только знала, что начался дождь, как только они увидели Ла-Манш, и что на них обрушился настоящий ливень, когда самолет приземлился в лондонском аэропорту. Было очень холодно после Швейцарии и она, дрожа, оглядывалась со слабой надеждой, что в аэропорту ее будут встречать. Но так как она не предупредила кого-либо о своем приезде, то в общем-то не было никаких оснований ждать кого-либо.

Автобус высадил ее довольно далеко от дома, и на такси она проделала остальной путь. Была пятница, и она вспомнила, что по пятничным вечерам ее мать и отец всегда уходили в кино, а так как был учебный год, то оба брата находились в школе. Но, вероятно, Лиза будет дома, скорее всего, она занимается музыкой. Хотя она тоже могла пойти в кино или проводить вечер с Клайвом. Но так как у Клайва были теперь занятия в сельскохозяйственном колледже, то это было маловероятно.

Но все же она нажала кнопку звонка, хотя была уверена, что все ушли, потому что из квартиры не доносилось ни звука, в окнах было темно, за исключением света тусклой лампы в прихожей. Но в коридоре послышались неуверенные шаги, и Лиза открыла дверь, кутаясь в голубой халат и стараясь как можно дальше спрятаться за дверью.

— Джинни! — воскликнула она, отпустила халат и настежь распахнула дверь.

— Лиз! — воскликнула Вирджиния и заулыбалась.

Она поставила чемодан на пол в прихожей, и сестры бросились друг другу в объятия. Они с восторгом обнялись, а потом отступили назад, чтобы наглядеться друг на друга.

Но Лиза была совершенно сбита с толку.

— Почему же ты не дала нам знать, что приезжаешь? — спросила она. — О, Джинни, что-то случилось, раз тебе пришлось так неожиданно приехать? Мама с папой ушли, и у Бетти сегодня выходной вечер. И если бы меня не было дома, кто открыл бы тебе дверь?

— Мне пришлось бы расположиться у дверей, пока вы все не вернулись бы, — сказала ей Вирджиния, пытаясь рассмеяться, как будто это действительно было очень забавно, хотя ее смех совсем не смог обмануть Лизу. — Или, по крайней мере, пока не вернулся бы кто-нибудь один.

Лиза ничего не сказала, но потащила ее в гостиную, где она поспешно добавила дров в камин и включила большую лампу, которая стояла за любимым креслом их отца.

Оглядев комнату, Вирджиния увидела, что она была почти такой же, какой она видела ее в последний раз. Та же стопкажурналов и библиотечных книг, в углу со столика беспечно свисало шитье, телевизор не включался, если только мальчиков не было дома, а в центре великолепное пианино Лизы.