Так говорил Песталоцци
Шрифт:
– Не пишет, говоришь?
– Точно, не пишет. Вы на него посмотрите и сразу поймете, что стихи он не пишет.
Мне в голову пришла идея:
– На сегодня достаточно. Позвони завтра.
И отправился к своему непосредственному:
– Ты знаешь, что я подумал? Не слетать ли мне на недельку в Яунде?
– Отличная мысль. Оформляй документы.
И через три недели я предъявлял в Шереметьево билет «Москва – Париж – Дуала – Яунде – Дуала – Париж – Москва».
6. Немецкий
В первом классе рядом со мной оказалась дама. Строгая прическа, обманчиво простой светло-серый костюм выдавали в ней бизнес-леди, привыкшую летать первым классом. Пока я раздумывал над тем, как начать разговор, она спросила:
– Вы когда-нибудь летали этим рейсом?
– Нет.
– Тогда вас ожидают неожиданности.
И всё. Очевидно, она решила, что какими будут эти неожиданности, я узнаю сам.
Сегодня утром в Дуале я вышел из самолета Париж – Йоханнесбург и, с тоской взглянув на огромный «Боинг», прошел в зал аэропорта. Через два часа я уже занял кресло в другом «Боинге», значительно меньшем по размеру. Он должен был через сорок минут доставить меня в Яунде.
– Вы знаете, что на самолетах «Эр-Камерун» никогда не было катастроф? – снова спросила дама.
– Нет. И надеюсь, что так будет продолжаться.
– Вы боитесь летать на самолетах?
– Я много летал. Привык.
– Вы не боитесь всего, к чему привыкли?
– Есть вещи, к которым нельзя привыкнуть.
– Например.
– Искреннее невежество и честная глупость.
– Где-то я уже слышала про искреннее невежество и честную глупость.
– Это слова Лютера, мадам. Он сказал, что в мире нет ничего опаснее искреннего невежества и честной глупости.
– Опаснее и отвратительнее. Я видела по телевизору кадры, как в одной стране забрасывали камнями женщину за супружескую неверность.
– Убивать женщин – это ничем не оправданное преступление. Особенно это понимаешь, когда рядом с тобой красивая женщина.
Подошла стюардесса:
– Мадам заказывала воду?
– Нет. Хотя, если вы принесли… Спасибо.
Дама взяла стакан и повернулась ко мне:
– Предположим, я знаю, что здесь яд и, если я выпью, я тут же умру. Но меня какая-то неодолимая сила будет толкать выпить эту воду.
Она медленно поднесла стакан к губам. Я инстинктивно дернулся, чтобы ее остановить.
– Вы испугались. А человек, который узнает, что должен умереть через несколько минут, никогда не пугается, у него парализуется воля. Он перестает сопротивляться и покорно идет навстречу смерти.
– Как бараны, идущие на бойню.
– Нет-нет. Бараны не знают, что умрут. Животные вообще не знают, что они умрут. Я говорю о людях, которые знают, что скоро умрут. Вы никогда в кино не видели документальные съемки, как расстреливают людей?
И, не дав мне ответить, продолжала:
– А я видела. Дело происходило где-то в Латинской Америке. Вывели трех молодых парней из машины и подвели к стене. Они шли совершенно обреченно. Какая-то девушка
В это время самолет как будто провалился в яму. Его затрясло. Стакан чуть не упал из рук дамы. Но она оставалась спокойной:
– В этом месте всегда трясет. Так вот. Раздались выстрелы. Они упали. И всё.
Из кабины пилотов вышла та же стюардесса. Она посмотрела на пассажиров и покачала головой. Самолет продолжало трясти, а стюардесса начала смеяться.
– Они всегда так делают, – объяснила мне дама. – Хотят успокоить пассажиров. А если трясет, это означает, что мы на полпути. Через двадцать минут приземлимся в Яунде. Вы в первый раз летите в Яунде?
– В первый.
– Но в Африке вы уже бывали. Не так ли? На вас прекрасный костюм и галстук. Люди, в первый раз прилетающие в Африку, обычно надевают черт знает что. Вы цитировали Лютера, но вы не швейцарец, швейцарец никогда не поедет в Африку в хорошем костюме. Вы немец. Я не ошиблась? У вас характерный акцент немца, говорящего по-французски.
Я согласился:
– Вы правы, мадам.
Мне хотелось сказать «Jawohl».
– Яунде – небольшой город. Два первоклассных отеля. Есть хорошие рестораны. Но немецких ресторанов нет. Есть эльзасский ресторан. Он так и называется «Альзас». Там готовят настоящий шукрут. Обязательно зайдите туда.
– Спасибо, мадам. Я непременно воспользуюсь вашим советом.
Снова появилась стюардесса:
– Привяжите ремни. Самолет идет на посадку.
Дама начала рукой искать ремень за спиной, и я увидел перстень с огромным сапфиром. Год назад мне пришлось заниматься поддельными драгоценностями, и я научился немного разбираться в камнях.
– Прекрасный камень. Кашмирский сапфир.
– Вы ошиблись, он из Таиланда.
– Из Кашмира. Камень василькового оттенка с шелковистым отливом. И старинной работы. Сейчас такие сапфиры в Кашмире уже не добывают.
– Прекрасно. Теперь я знаю, кто вы такой. Вы ювелир.
– И вы снова не ошиблись, мадам.
– На жителя маленького города вы не похожи. Значит, из мегаполиса. Вы цитировали Лютера. Это типично для лютеранина. Поэтому Мюнхен отпадет. Там католики. А вот Гамбург… Гамбург – столица германских ювелиров. Таким образом, вы ювелир из Гамбурга. Я не ошиблась?
– От вас ничего не скроешь, мадам.
– Я люблю разгадывать профессию попутчиков. За сорок минут я узнала, что вы добропорядочный немец из Гамбурга, ювелир, немного верите в чепуху, но не настолько, чтобы полностью ей доверять. Вас можно испугать. Словом, вы настоящий ювелир-немец.
Первое, что я увидел, выйдя из здания аэропорта, был «Мерседес» с советским флагом.
«Посол кого-то встречает», – подумал я и стал искать глазами Леву Лыжина, резидента в Камеруне, моего знакомого еще по Алжиру.