Так хочет Бог
Шрифт:
Глава 5.
1.
1097 год. Октябрь. Антиохия.
Захар плотнее закутался в обрывки халата. Промозглый ветер забирался под ткань, выстуживал спину, морозил уши. Если не найти пристанища быстро, то снова придется ночевать на улице. Опять дрожать до рассвета, выбивая зубами барабанную дробь!
Вторые сутки он скитался по Антиохии. Бегство его, возможно, и вызвало реакцию. Наверное, скакали по дорогам лихие всадники, рыскали по притонам ушлые шпики. Но в гигантском бурлящем котле, в который превратился самый большой город сельджукидов, найти одного человека стало непосильной ношей даже для номинальных хозяев. Толпы беженцев запрудили каждый метр свободного пространства. Улицы кишели разноцветной толпой. Керван-сараи лопались, дома трещали от наплыва родственников из глубинки и полузабытых друзей. Приближающаяся армия западных варваров согнала со своих мест половину Сирии. И большая часть населения провинции поспешила туда, где могла почувствовать себя в безопасности.
Эмир Антиохии Баги-зиян спешно сколачивал из этой аморфной массы перепуганного скота отряды ополченцев, укреплял высоченные стены, завозил припасы. Росли катапульты и баллисты, наполнялись бочки со смолой. День и ночь мычали забиваемые быки и коровы, чье мясо солилось и складывалось, а шкуры вымачивались для осады. Город готовился встречать захватчиков.
По слухам, эмир наступил на горло собственной гордыне и послал гонцов к соседям. Просить помощь было не принято среди кочевников, но Баги пошел и на это. Слишком памятна ему была судьба Кылыч-Арслана, никейского правителя, решившего справиться с нашествием в одиночку.
Однако, до подхода Дукака, эмира Дамаска, и храброго эмира Алеппо Ридвана антиохцы могли надеяться только на себя и высокие стены своего города.
…После побега Захар сразу же направился к городским воротам. Но на ночь их, естественно, заперли. Пришлось ждать… А утром у створок кроме сонных стражников появилась парочка подозрительных увальней с саблями у пояса. То, как они всматривались в лице желающих выйти за крепостные стены, игнорируя прибывающих, навело красноармейца на недобрые размышления.
Пригодько не стал рисковать и решил, что пара дней погоды ему не сделают.
Первую ночь он скоротал у одного из общественных фонтанов. Расположившиеся тут же беженцы поначалу косились на прибившегося оборванца. Седой сморщенный крестьянин, глава семейства, оценив стать и ширину плеч незнакомца, не выдержал и с укором попрекнул:
– Уважаемый, ты молод и полон сил. Почему же ты здесь, странник, среди нас, убогих и больных, а не с копьем в руках на стенах или поле брани?
Пригодько соврал, что так он, собственно, и собирается поступить. И в город пришел, чтобы присягнуть при мечети и встать на защиту веры и отчизны. Да, вот, шел то он издалека, из армянских уделов, где пало доброе слово сынов Ислама. А пока шел, износился так, что на глаза имамов благочестивых и показаться стыдно… А за Аллаха он и умереть готов!
Старик крестьянин, нахмурившийся было при первых словах говорившего с жутким акцентом незнакомца, от последней фразы буквально расцвел. Захара тут же ссудили старым халатом, годившимся на ветошь, и угостили чашкой пустого супа.
– Мое имя Рашид. Медник я… А как зовут тебя, будущий меч веры? Пригодько легкомысленно буркнул «Захар».
– Заххард? – удивленно дедок. – Слышал я, есть армянское имя Заррад, но Заххард?
– Когда меня озарил свет истинной веры, то добрые люди нарекли меня Фирузом, – едва не погорев, тут же нашелся красноармеец.
Вариант с «Фирузом» беженцам понравился больше. Пригодько еле заметно выдохнул и вернулся к чашке с супом.
Утром дедок показал будущему газию, воину веры, место, где чауши принимали желающих вступить в ополчение. Пригодько поблагодарил крестьянина, для вида покрутился в гомонящей толпе и улизнул на соседнюю улочку. На вторую ночь пришлось искать новое пристанище.
Он брел по вечернему городу, присматривая себе уголок, когда за спиной послышались голоса.
– Я тебе говорю, что это он! Пригодько прибавил шагу.
– Эй, оборванец! Стой! Стой, кому говорю!
Захар свернул на соседнюю улицу. Глиняные стены нависали над проходом, оставляя жителям лишь сажень, а то и меньше. Шаги за спиной превратились в топот. Захар обернулся.
В десяти метрах за ним в припрыжку неслись двое: тучный здоровяк с коротким копьем и… смуглый араб, приносивший ему пищу в камеру. Араб радостно заулюлюкал и ускорился. Захар побежал.
Они неслись друг за другом несколько кварталов. Толпа преследователей росла. Прохожие и зеваки с энтузиазмом включались в гонку непоймизакем по узким петляющим проходам, где и пешком то шею свернуть можно.
Пару раз загонщики промахивались мимо нужного поворота, разок устроили завал. Но беглеца не упускали – висели в одном-двух поворотах.
Захар перемахнул раскорячившуюся у ворот тачку с хворостом, прошмыгнул мимо водоноса, спорившего с хозяином, вылетел на развилку. По привычке взял правее… Еще развилка, снова вправо!
Он вылетел на площадь, широкую проплешину в городской теснине. Минарет, фонтан с водой, гудящая толпа. Пригодько двинулся обходить, когда его схватили за плечи.
– Ты ли это, добрый Фируз? Голос принадлежал давешнему дедку.
Захар дернулся, выворачиваясь из неожиданно тесных объятий, обернулся. И широко улыбнулся, оставляя всякие попытки избавиться от навязчивого случайного знакомого. Потому как, рядом с дедком недобро набычились трое вооруженных мусульман.
Старик отпустил плечи «Фируза-Заххарда», но бежать тому сейчас стало не с руки. На площадь уже выскочили первые из преследователей. Любая замятня не осталось бы незамеченной.
– Да, добрый Рашид… Это я. Старик всплеснул руками:
– Я нашел детей моего соседа, Саида-горшечника. Они нынче в большие люди выбились – воины на стенах! Смотри, знакомься, Фируз! Это – Али, Юсуф и Гурам. В глазах стражников Захар прочел только утроенное внимание.
– Потерялись мы с тобой в толчее по утру. Думал я найти тебя у писцов эмира, что учет газиям ведут, да, видно, дело какое отвлекло твои думы?
Пригодько отошел в сторону, чтобы спины собеседников скрыли его от вылетающих на площадь преследователей. Надо было срочно придумать сносное оправдание. Только вот что-что, а юлить сибиряк не любил, да и не умел толком.
Кричащее воинство все прибывало. Некоторые шарили по углам, другие уже лезли на дуваны, высматривая голову беглеца в хитросплетении города. Захар вздохнул и подошел к старику: