Так не бывает
Шрифт:
Она усмехнулась и тут в дверь постучали.
Её удивлению не было границ, когда в кабинет вошёл хорошо ей знакомый молодой мужчина, некогда предавший Ирму.
Какими судьбами его занесло сюда? Узнать новости о Мари? Или может поделиться информацией?
Олеся не ошиблась.
Павел Соколов приехал сюда именно из-за Ирмы. И то, что он поведал, повергло много повидавшего адвоката в оцепенение.
Оказывается, в ту ночь Ирма попала под машину. Она вылетела ниоткуда – Павел и понять ничего не успел. В больницу он привёз девушку уже без сознания.
Её буквально заставляли жить. Ребёнка спасти, увы, не удалось. А утром Павел
Именно Марина Викторовна добилась перевода Ирмы в закрытую психиатрическую клинику. На самом же деле Ирма пыталась покончить с собой единожды, и то уже в психушке, когда узнала о гибели мужа. Остальные попытки организовывала сама Марина: она и вены ей резала, и лекарствами травила.
Ирму поместили в одиночную палату, запретили посещения. С тех пор она молчит.
— Так она знает… – только и вымолвила Олеся, ошарашенная услышанным.
Павел кивнул.
— Я понял это по её глазам и в очередной раз вскрытым венам. А ведь она уже начала оживать. И я подумал, что у меня есть шанс…
— Шанс? – изумилась Олеся. — О каком шансе ты говоришь?! Ты же её предал!
— Предал? Нет, я не предавал Ирму. Просто однажды мне надоело врать, и я всё ей рассказал. А она посчитала правду предательством.
— Какую правду? – Олеся присела на подоконник. — Что она фригидная жаба и ты с удовольствием предпочтёшь ей другую?
— О чём вы? – удивился Павел. — Я никогда не говорил Ирме ничего подобного. Да и другой у меня не было. Ирма всегда была и остаётся единственной в моей жизни. Именно этим и воспользовалась Марина Викторовна.
— Марина?! Зачем? – что-то смущало её в словах Павла. Выходит, Мари врала ей, но зачем?
— Всё просто, – усмехнулся Павел и сел за стол. — Марина Викторовна хотела знать о каждом шаге своей дочери, а я стал идеальным надзирателем.
— То есть?
— Мы заключили сделку. Пришлось, – виновато добавил Павел, уловив осуждающий взгляд собеседницы. — Карьера моей матери тогда целиком и полностью зависела от Марины. Поэтому я согласился шпионить за Ирмой. Мы встречались, потом некоторое время жили вместе и я не заметил, как полюбил Ирму. И тогда я понял, что не могу больше ей врать. Я всё ей рассказал. Если бы я знал, что Ирма беременна…
— То что? Не признался бы?
— Не знаю, – Павел пожал плечами. — Всё могло быть по-другому.
— Не могло, – сухо возразила Олеся. — Только связав свою жизнь с Алексом, Ирма стала по-настоящему счастливой и свободной.
Павел усмехнулся. Как-то нелепо звучали эти слова по отношению к запертой в психушке женщине. Нелепо и неправильно.
— Хватит болтовни, – Олеся встала. — Я хочу знать, где Ирма и как я могу её оттуда вытащить.
Глава 15. Третья годовщина.
Сентябрь, 2011 год.
Алекс видел, как много людей приехало на кладбище. Длинной процессией они неторопливо входили в ворота и терялись среди бесчисленного множества крестов и памятников. Одетые в чёрные одежды и нацепившие на лица траурные «маски» они словно только хоронили кого-то, хотя прошло уже три года. Три долгих года со смерти Алексея Туманова, на чью могилу пришли эти гости.
Алекс усмехнулся. Так странно, но на самих похоронах не присутствовало столько народу, скольких он собрал в свою третью годовщину.
Мелкий дождь зашелестел в хвое сосен. А на дороге недалеко
И как только Корзин допускает, чтобы Леська себя так гробила. Вон, как изменилась. Ожесточилась, даже из её походки пропала прежняя воздушность. Причёску сменила, волосы перекрасила. Заменила гардероб классикой преимущественно чёрно-серых тонов. Не ездит на своём легкомысленном алом Ягуаре, она вообще больше не водит. Не смеётся, а из её зелёных глаз исчез счастливый блеск. Да и с Серёгой приехали порознь. Леська вообще в последнее время избегала Корзина: сутками пропадала на работе, а домой приезжала, когда уходил Серёга. Что-то не ладилось у его сестрёнки в личной жизни.
Вот и Пал Палыч приехал с супругой. За прошедшее время они постарели неимоверно. Палыч сильно похудел, осунулся, ходит с тростью, хотя прежде не жаловался на здоровье. А Юлия… До случившегося у неё были шикарные каштановые волосы до пояса. А теперь абсолютно седая голова, заострённые черты лица, нервозность в движениях. Сердце сжалось в комок.
Алекс прислонился лбом к шершавому стволу сосны. Родители не переживают смерти своих детей. Они уже дважды теряли сына. Сперва родного – Алекс не успел спасти Костика. Тот умер от передозировки наркотиков. Потом крестника и сына лучшего друга – Лёню Костромина.
Слишком часто Алекс волей-неволей наказывал родных людей, заменивших ему родителей, поэтому до последнего старался стать Барцевым сыном. И вот он снова ударил по больному – отнял у них Туманова. Пусть не настоящего, но другого Барцевы не знали.
Алекс задумчиво почесал бровь. Они дружили всемером…
Рассудительный и самый старший Игнат Крушинин – Шина; сирота, выращенный бабушкой-актрисой и дедом-генералом. Задиристый хулиган Кастет – Костик Барцев, вечно вляпывающийся в сомнительные истории; одна такая история его и погубила. Поляк – идеалист Димка Дубравин, отец Ирмы; журналист по призванию. Сварог, он же Артём Крутов, ребёнком чудом уцелевший в пожаре, но потерявший семью. Интеллигент Серёга Корзин; трусливый маленький мальчик, который и по сей день до конца не справился со своими страхами, хоть и стал успешным врачом. Лихач и экстремал Лёха Туманов – Шумахер. И Алекс, сын хирурга и судьи. Впрочем, в ту пору его называли Лёней. Противное, сопливое сокращение от полного имени Алексей, которое он навсегда возненавидел. Поэтому охотнее откликался на Эльфа – прозвище, которым наделили его друзья; и при получении паспорта изменил имя на отцовское – Александр. А когда ему пришлось окончательно стать Тумановым, раз и навсегда остался Алексом. Теперь снова Костроминым.