Так они погибают
Шрифт:
Со стороны арена выглядела как старый грузовой склад, если не считать кассы у входа с улицы величиной с телефонную будку. Выцветшая желтая афиша, закрывавшая окно кассы, объявляла: «Борьба — по вторникам. Все билеты — 80 центов, по предварительным заказам — 1 долл. 20 центов, у ринга — 1 долл. 50 центов, детские — 25 центов». Дверь справа от окна была открытой, я вошел.
После яркого солнца в коридорном мраке я едва мог различать предметы. Единственный свет струился из квадрата, расположенного высоко на левой стене. Это отверстие, возможно, служило окном. Квадратная дыра была прорезана в некрашеных
Где-то за пределами видимости раздавались удары подвесной груши о стенку. Я двинулся через открытый проход, находившийся напротив двери, в которую вошел, и оказался в главном зале. Он был сравнительно невелик, может быть, на тысячу мест, которые амфитеатром поднимались с четырех сторон к перекладинам, на которых держалась крыша. Пятно свинцово-серого света проникало снаружи через запыленный воздух на пустой квадрат центральной платформы, огороженной веревками. Людей пока не было видно, но можно было почувствовать их присутствие. Спертый воздух месяцами не проветривался в этом здании без окон, впитывая запахи человеческого пота и дыхания, жареного арахиса и пива, белых и коричневых сигарет, духов «Бен Гур», местного рома, помады для волос и уставших ног. Социолог с хорошим обонянием сумел бы написать докторскую диссертацию об этом воздухе.
Подвесная груша продолжала ритмично стучать под симфонию запахов: трам-там-там, трам-ти-там, трам-там-ти-там. Я пошел дальше, к двери с ручкой в виде перекладины и надписью «ВЫХОД», и удары стали доноситься громче. Дверь открыла путь в заднюю часть здания. Темнокожий юноша тренировался на груше, подвешенной в углу стены. Негритянка наблюдала за ним с другой стороны прохода, положив руки на кромку разделяющего заборчика. Ее огромные черные глаза поглотили остальную часть ее лица и, казалось, были готовы поглотить еще и юношу.
— Кто командует этим заведением?
Парень продолжал стучать по груше левой, повернувшись спиной ко мне и к женщине. Затем переключился на правую, не нарушая ритма ударов. Солнце освещало его блестевшую от пота обнаженную спину.
Парень явно был «полутяж», хотя на вид ему было не больше восемнадцати лет, несмотря на его штаны цвета хаки. У негритянки был такой нетерпеливый взгляд, как будто она больше не могла ждать.
Через некоторое время она окликнула его:
— Джентльмен что-то спросил, Симми! — В ее представлении все джентльмены — белые, все белые — джентльмены.
Он тяжело опустил руки в перчатках и медленно повернулся. На груди и животе отчетливо, как на лепной металлической скульптуре, выделялись упругие мускулы. Он пытался восстановить дыхание, прерывисто втягивая воздух широкими ноздрями.
— Вы обращаетесь ко мне? — спросил боксер.
— Интересуюсь, кто командует этим заведением?
— Я тут сторож. Вам что-нибудь нужно?
— Хотел бы поговорить с хозяином. Он здесь?
— Сегодня его нет. Мистер Тарантайн выехал из города.
— А мистер Спид? Разве Герман Спид больше не хозяин здесь?
— Нет, он больше не хозяин. С начала года здесь руководит мистер Тарантайн. Тот был раньше.
— Что случилось с Германом? — Удивление в моем голосе звучало совсем убедительно. — Он уехал из города?
— Да-а. Мистер Спид уехал из города. — Парень не тратил лишних слов.
— В него стреляли, — сказала женщина. — Кто-то продырявил ему кишки. Это подорвало его здоровье. Такой ужас! К тому же, он был отличный здоровый мужик.
Замолчи, Виолета, — сказал юноша. — Ты ничего не знаешь об этом.
Замолчи сам! — отпарировала она.
— Кто в него стрелял? — спросил я.
— Никто не знает. Может, знает он сам, но он не сообщил об этом полиции. Крепко держал язык за зубами.
— Я сказал, замолчи! — повторил юноша. — Ты попусту отнимаешь у джентльмена время.
— Где Тарантайн? — спросил я.
— Этого тоже никто не знает, — пояснила словоохотливая Виолета. — На прошлой неделе он уехал из города, и с тех пор его никто не видел. Похоже, они оставили тут молодого Симми давать представления в одиночку. — Она засмеялась гортанным смехом. — Думаю, если вы поговорите с миссис Тарантайн, она что-то сможет сказать вам. Она живет недалеко, в нескольких кварталах отсюда.
Юноша прыгнул к забору, но женщина уже отскочила за пределы досягаемости.
— Оставайся на своей стороне, Симми, я предупредила тебя заранее. Трим — у себя в комнате.
— Ты пытаешься втянуть меня в неприятность, стараешься это сделать всю зиму. Разве это не так? Уходи с глаз долой и не возникай больше.
Она презрительно качнула своим крепким телом и исчезла за углом. Квадраты из искривленных панелей, собранные вплотную друг к другу, походили на миниатюрные десятифутовые товарные вагоны и стояли в ряд, оставляя ровные проходы. В некоторых оконцах этого ряда видны были лица негров, и через некоторое время в одном из них появилось и лицо Виолеты.
К тому времени юноша разговорился. Мне удалось преодолеть его сдержанность, похвалив его мускулы и поинтересовавшись результатами его боев. Он сказал, что победил местных любителей и готовится к первой профессиональной встрече. К несчастью, с тех пор как начался его спортивный рост, бои в Пасифик Пойнт не проводились. Мистер Тарантайн собирался подключить его в ближайшие недели к одной из команд в Сан-Диего. Я высказал предположение, что Тарантайн был для него неплохим приятелем, и он согласился.
— Я слышал, что он женился на красавице.
— Мистер Тарантайн не женат.
— Мне показалось, что Виолета упомянула миссис Тарантайн.
— Это его мать. Виолета ничего не знает, — он метнул злой взгляд через забор в сторону женщины в оконце.
— Что она думает о неприятности, в которую попал сын?
— Никакой неприятности нет, — ответил юноша. — Мистер Тарантайн — ловкий человек. Он не попадает в неприятности.
— Я слышал, что у него возникли какие-то проблемы со сборами от китайского бильярда.