Так становятся звёздами 1
Шрифт:
На втором этаже всюду после ремонта валялся мусор: деревянные балки, ведро с засохшей краской, сломанные молотки и мастерки. Тёмный длинный коридор освещался единственным чадящем факелом.
Словно молнией озарило – этот коридор она точно видела, но не наяву, а во сне! Зачарованная этим открытием, потерявшая чувство реальности Гаитэ брела вперёд, будто кто-то невидимый вёл её за руку.
Вот она, та самая дверь!
Едва толкнув её, Гаитэ вздрогнула от скрипа несмазанных петель. С удивлением осмотрела мебель, незамеченную во сне: открытые кофры, разбросанные стулья,
А вот и ещё дверь. В точности такая же, как первая, а на ней – глазок.
Мистический страх охватил Гаитэ. С ней давно не было ничего подобного.
«Увижу ли я ту сластолюбивую парочку, что преследовала меня ночью?» – задалась она вопросом. Узнать можно было одним способом – сдвинув металлический кружок с места, чтобы заглянуть в соседнюю комнату.
В ней царил полумрак. Пришлось напрягать зрение, чтобы различить… нет, хвала небесам, не красную кровать и обнажённых любовников, а обыкновенный стол. На столе графины, кубки и большой хрустальный шар, какой часто используют гадалки на ярмарках.
Человек сидел на стуле, а у его ног, согнувшись, стоял другой мужчина и что-то нащупывал у него в паху.
Гаитэ замутила от отвращения, когда она узнала Торна. Неужели и в мужеложстве его тоже обвиняли не зря? Хотелось завизжать и выдавить себе глаза. Ночное видение и то было лучше! Но потом разум отметил не стыковку в общей картинке. Выражение лица Торна отнюдь не напоминало любовный экстаз, а мужчина, стоявший перед ним на коленях, был плешив. В его движениях не наблюдалось ничего возбуждённого, скорее – осторожное, суховато-деловитое, как у врача, осматривающего пациента.
Первое же сорвавшееся слово подтвердило правильность догадки.
– Плохи ваши дела, сударь – скрипящим голосом сообщил коленопреклонённый эскулап. – Очень плохи. Я давно предупреждал, что ваша похотливость до добра не доведёт. И вот, пожалуйста!
Доктор, поднявшись с колен, направился к своим колбочкам и скальпелям, разложенным между мерцающих свечей.
– Это правда, что, якобы, болезнь разрушает мозг? – тихо, низким сдавленным голосом спросил Торн.
– Ну, что вам сказать, сеньор? Разрушение вашего мозга началось задолго до начала болезни. Она скорее следствие, чем причина терзающих вас демонов.
Торн опустил голову. Влажные волосы скрыли выражение его лица.
Доктор всё перебирал и перебирал колбочки на столе, пока не достал тёмную баночку с плотно завинченной крышкой.
– Эту болезнь лечат ртутью, – прокомментировал он свои действия. – Вернее, её солями. Их полагается вдыхать. Использовать можно только малыми дозами, иначе само лекарство убьёт вас раньше, чем недуг. А ещё вам придётся время от времени использовать вот этот скромный предмет.
Доктор продемонстрировал нечто, что Гаитэ с первого взгляда показалось похожим на металлический гвоздь или пипетку.
Торн поднял голову. На красивом лице отразились ярость и отвращение:
– Что это? – прорычал он.
– Сейчас объясню, – кивнул доктор. – Инструмент вводится в ваш детородный орган. Это больно, – услужливо
Гаитэ вздрогнула, когда на конце гвоздика вышло множество маленьких металлических волосков.
Можно было только догадаться, какие эмоции это вызвало у Торна, которому лечебная процедура предназначалась, если её и то в дрожь бросало.
– Затем инструмент извлекается, соскребая и увлекая за собой скопившийся гной, – завершил речь доктор. – Ну что, мой сеньор? Вы готовы?
– Нет, – с кривой усмешкой покачал головой Торн, нервно сглатывая.
Однако он мужественно держался, пока доктор обеззараживал металл. Будь Гаитэ на его месте, у неё бы сейчас, наверное, сейчас истерика случилась.
– Вот, возьмите, – протянул доктор дощечку, обёрнутую войлоком.
Торн взял, с недоумением повертев её в руках.
– Зажмите зубами.
Тяжело вздохнув, молодой человек последовал инструкции, используя это весьма своеобразное обезболивающее средство. Эскулап вновь опустился на колени, намереваясь провести все те манипуляции, которые только что озвучил.
Гаитэ оказалась не в силах смотреть на это. Она отпрянула от двери.
Торн пытался держаться, но всем известно, насколько детородный орган мужчин чувствителен к любому воздействию, а тут – такое! Сдавленный, животный крик прокатился по пустынным переходам, заставив Гаитэ убежать.
Стоят ли плотские радости мук? Определённо – нет. Но большинство людей предпочитает над этим не задумываться до тех пор, пока не станет слишком поздно.
Гаитэ прислонилась к колонне, переводя дыхание. Увиденную сцену никак не удавалось выбросить из головы. Торн словно отпечатался на сетчатке глаза и возникал снова и снова: влажные волосы, страдальческое лицо, голые ноги, белая рубаха, липнущая к телу.
А в голове сквозь тяжёлый туман ужаса формировалась мысль – эта болезнь может дать власть Гаитэ над Торном. По крайней мере, накинуть на него узду, заставить считаться с ней, потому что только она, Гаитэ, способна помочь, заменив малоэффективный зонтик с жестокими усиками на милосердное лечебное средство в форме таблеток и мазей. Гаитэ не сомневалась в успехе. Она избавит Торна от участи разлагающегося живьём, чем неизменно заканчиваются подобного рода недуги, несмотря на целебные пары ртути. А может быть, именно благодаря им.
Ртуть добивает жертву вернее пистолетного выстрела.
Приложив все усилия, чтобы остаться незамеченной, Гаитэ вернулась на ту половину дома, где находились её покои. У дверей опочивальни она столкнулась с двумя служанками. Одна была приставлена к ней Фальконэ, другая – Фейрасом. Третьей в их компании была лисичка Эффидель. Все выглядели встревоженными.
– Сеньорита, где вы были? – набросились они на неё втроем.
– Простите, я снова заблудилась
– В следующей раз берите с собой охрану, – недовольно повела округлым плечиком Эффидель. – Небезопасно блуждать по переходам дворца в одиночестве. Мало ли, что может случиться? Ваши люди и без того предъявляют нам беспочвенные обвинения.