Такая долгая полярная ночь
Шрифт:
За эту частушку тоже давали 58-ю статью. Вспоминаю, что со мной в шестнадцатой камере Благовещенской режимной тюрьмы сидел осужденный, кажется, на 10 лет учитель с украинской фамилией Топчивод. Какой-то «патриот», а по-нашему стукач, донес на него, что он использует на уроках дореволюционные журналы. При обыске у этого учителя изъяли журналы, издававшиеся до революции 1917 года: «Солнце России», «Нива», «Огонек», «Синий журнал», «Сатирикон». В обвинительном заключении, на основании следствия, было сказано, что Топчивод хранил и использовал в антисоветских целях контрреволюционную литературу без антисоветского (?!) содержания. Каким надо быть ослом этому следователю, чтобы не знать, что когда издавались эти журналы еще даже намека на советскую власть не было. Однако «справедливый» суд осудил учителя.
В период моего пребывания в тюрьме я от заключенных, моих коллег по судьбе, слышал две поразившие меня истории. Вот первая: в одном из совхозов Дальнего Востока прославился своими производственными успехами один трудолюбивый человек. Его даже командировали в
И другая история: в одном из учебных заведений Хабаровского края юные ученики вступили в конфликт с учителем и не нашли ничего умнее, как перевесить все портреты в классной комнате вниз головой. Портреты были «великого и мудрого вождя и учителя» Сталина и членов ЦК партии. Дальше, как обычно — следствие, выяснение зачинщиков, суд и срок всем по 58 статье. Один из осужденных юношей был сыном прославленного и награжденного за боевые операции на Халхин-Голе летчика. Этот летчик, не помню его звание, прилетел в Москву и чуть ли не в ногах у Сталина валялся, моля за сына. И вождь велел выпустить мальчишку. А остальные остались сидеть в лагерях.
Глава 65
Теперь, на склоне своих лет я часто задумываюсь, что же помогло мне стать не коммунистом, в смысле — большевиком, не псевдодемократом, и вообще как получилось, что действительность не создала из меня лицемера и карьериста.
Моя мать и чтение умных, хороших книг воспитали меня как честного мыслящего человека. Я рано стал анализировать явления жизни и поступки людей. Причем разных людей, какое бы общественное положение они не занимали. Так я стал реалистом. Именно реальная жизнь, подвергнутая анализу, давала мне обширный материал для размышлений. Но делиться своими мыслями, особенно в студенческие мои годы, я мог только с матерью, так как действительная жизнь нашего советского общества была полна фактов репрессирования людей, которые даже не проявили себя как инакомыслящие. Многим бросалось в глаза и заставляло задумываться странное явление советской жизни: обильная агитация и восхваление «верного сына партии» при выборах в Верховный Совет, а через короткое время извещение о том, что этот «верный коммунист», преданный партии и советской власти, вдруг оказался врагом народа или иностранным шпионом. Выходит, народ был одурачен и голосовал за негодяя, и этот ставленник правящей в стране партии чем-то не угодил диктатору Сталину, и его немедленно репрессировали с ярлыком «враг народа». И у меня возникал в моем сознании вопрос: так кто же враг настоящий? Если вчера ты был «верным сыном партии и любимцем народа», а сегодня ты уже «враг народа», то что остается думать человеку, способному ясно мыслить, чья голова не одурачена пропагандой?
Я был в студенческие годы членом коммунистического союза молодежи, то есть комсомольцем. Многие из молодежи, искренно преданные родине, были увлечены коммунистическими идеями. В самом деле, как было бы хорошо построить за земле братство всех людей, социальное равенство, жизнь человека свободного в свободном мире. «Утопия» Томаса Мора, книга Фомы Кампанеллы «Государство Солнца», работы по социальному справедливому устройству мира социалистов-утопистов Роберта Оуэна, Шарля Фурье, Сен-Симона и особенно «Путешествие с Икарию» французского коммуниста Этьена Кабэ — все эти мыслители и их труды вдохновляли и, как был сказал я сейчас, очаровывали, то есть вселяли веру, формировали то, что умники называют идеологией. Но действительность умеющего мыслить и анализировать отрезвляла, показывала резкие противоречия идей социализма и коммунизма, внедряемых в сознание людей, с методами их, якобы, претворения в жизнь. Анализ порождал сомнение. И теперь я думаю, что мало было таких людей, кто бы искренно верил в возможность построения коммунизма в одной стране. Но эта доктрина насаждалась в сознание людей диктаторской властью. Для меня, попавшего в жернова сталинской репрессивной системы, к сомнению и недоверию по отношению к официальной идеологии присоединился скепсис — результат анализа — в мыслях о свободе человека в нашей стране и была ли она дарована народу революцией 1917 года. И жизнь моя в заключении и после освобождения вдохновлялась изречением Рене Декарта: «De omnibus dubitandum» (Во всем сомневайся). Это изречение стало девизом в моей жизни до сих пор.
Разные люди по-разному относились к действительности. Одни были шкурники, лицемеры, с помощью партийных и комсомольских билетов пробивавшие себе карьеру. Это были люди беспринципные, ни во что не верящие, эгоисты и демагоги. Они сохранились до сегодняшнего времени. Я их считаю функционерами нынешней так называемой демократии в нашей стране. И были другие — преданные родине, искренно служащие ей, возможно, одураченные пропагандой, внедряющей в сознание,
Моя вера в юные годы в социальные химеры, так усердно внедряемые в доверчивые головы, быстро исчезла, столкнувшись с реальностями жизни и особенно с произволом и жестокостью тюрьмы и лагерей, когда воочию можно было убедиться во всей идеологической лжи Системы, построенной Сталиным и его сообщниками. Теперь, после «хрущевской оттепели», связанной с критикой и разоблачением культа Сталина, после брежневского «закручивания гаек» и гонения на свободомыслие, в годы разговоров о правах личности, о гуманности, о свободе слова и мыслей я вижу немалое количество пройдох и негодяев, которые в мутной волне демократии стараются извлечь для себя выгоду, «погреть свои лапы». Или, как говорят в народе, «ловят рыбку в мутной воде». Появились ловкие дельцы, никогда не испытавшие произвола власти, возглавляющие разные организации, будто бы защищающие реабилитированных политзаключенных, болтуны-демагоги, извлекающие личную выгоду из получаемой гуманитарной помощи, адресованной бывшим узникам сталинских лагерей. Деньги, присылаемые для помощи бывшим политическим узникам, тоже присваиваются пройдохами. Такова действительность. Наивным бы я был человеком, если бы поверил в справедливость человеческих отношений. И еще одно любопытное явление: появилось много борцов со сталинским режимом и советской властью, которые кликушествуют о своей активной борьбе, о том, какие они мученики и страдальцы, претерпевшие все ужасы советской системы зажимания ртов протестующим. А на деле эти «мученики», да простят меня читающие эти строки, ни разу даже своей «кормой» не ударились о тюремные или лагерные нары. В самом «страшном» случае в ними резко говорили в КГБ, некоторых отпускали заграницу и только немногие сидели в заключении. Но именно бывшие политзаключенные меньше всего кричат о своих страданиях, не добиваясь приобщения себя к лику мучеников за демократию. И опять, наблюдая все это, всю эту возню ловкачей и «мучеников», я обращаюсь к изречению Рене Декарта. Смешно, когда какой-нибудь, пострадавший от Системы, начинает убеждать других, что он чуть ли не с детских лет ненавидел Сталина и с юности уже активно боролся против советской власти и коммунистической партии. Я всегда хочу такому борцу задать вопрос: «Как же вы, такой активный борец, остались живы? Ведь даже по клевете, без доказательств вины, люди умирали в лагерях имея большой срок заключения?»
Глава 66
«Правда требует стойкости: за правду надо стоять или висеть на кресте. К истине человек движется. Правды надо держаться — истину надо искать.»
Если кто-то когда-то прочтет строки, написанные мною, то возможно, он захочет задать вопросы мне: все же кто ты, автор этих строк, во что ты веришь и на что надеешься? Я предвидел эти вопросы и потому пишу эту главу. Я же говорил, что императивом в моей жизни, едва я стал задумываться о смысли жизни, было одно, как девиз — анализируй! А, следовательно, «лучшее, что я храню в себе, это живое чувство к хорошим людям» (М. М. Пришвин). И не менее живое чувство презрения и даже ненависти к плохим людям. Воспитывая меня, моя мать с моих малых лет привила мне четкое понимание того, что хорошо и что плохо, что можно и что нельзя. Еще совсем маленькому мать и Куа-сан дали мне понять, что добро и что зло. С взрослением «НАДО» стало для меня своеобразным божеством Сложился и мой взгляд на определение интеллигентности. Я думаю, чтобы называться интеллигентным человеком мало быть образованным, воспитанным и культурным, надо быть порядочным, то есть честным, чутким, чистоплотным духовно и душевно. Я встречал людей образованных, встречал внешне воспитанных, но до порядочности им было далеко. Мне вспоминается высказывание русского писателя Константина Паустовского: «Человек должен быть умен, прост, справедлив, смел и добр. Только тогда он имеет право носить это высокое звание — Человек». И я всю свою сознательную жизнь старался быть человеком с такими качествами. Постоянно наблюдая человеческую глупость, я все же не утратил веру в человеческий разум, в его светлые и добрые свойства. Я считаю, что истинный разум должен обладать главной отличительной чертой — доброжелательностью. Человечество, охваченное злобой и жаждой самоистребления, несколько преждевременно и незаслуженно назвало себя Homo sapiens. Доброта на превалирует у этого «человека разумного», значит, так ли разумен он? Я не согласен с мыслью Достоевского, что красота спасет мир. Нет, только доброта может спасти мир, то есть всю нашу многострадальную планету. Готово ли человечество к спасению мира? Сейчас, конечно, нет. Но мечтать о счастливой жизни на земле никому не запрещено. Верить даже в химеры. «Блажен, кто верует, тепло ему на свете!» — писал Грибоедов. И опять хочу сказать несколько слов о светлой мечте человечества, так опошленной политическими авантюристами, о коммунизме. Ведь мысли о братстве, о земной счастливой жизни впервые высказал Иисус Христос. Так возникла вера, религия, если хотите, идеология. Уместно привести высказывание замечательного русского ученого, мыслителя, писателя-фантаста Ивана Антоновича Ефремова: «…только в начале своего возникновения любая религия живет и властвует над людьми, включая самых умных и сильных. Потом вместо веры происходит толкование, вместо праведной жизни — обряды, и все кончается лицемерием жрецов в их борьбе за сытую и почетную жизнь». Вера в возможность создания земного рая при анализе состояния человечества рассыпается в прах.
В процессе своего эволюционного развития человек приобрел такие качества: лень, жадность, страх, жестокость, злобность, зависть, глупость, способность к вероломству, лицемерию и лжи, патологическую мстительность, потрясающую жажду убийства.
Способен ли человек с такими качествами построить на Земле справедливое и счастливое общество, земной рай, коммунизм? Прекрасный, мудрый французский писатель Анатоль Франс говорил, что, возможно, в весьма далеком будущем человечество, если не погибнет от собственной глупости, сможет создать относительно счастливую жизнь для всех людей.