Такой смешной король! Книга вторая: Оккупация

Леви Ахто

Глава XII

Король Люкс, как он, помнится, разрешал к себе запросто обращаться Свену да Вальдуру, ещё наслаждался свободой, бегал, хотя опять настала осень и опять должна начаться каторга. Но пока ещё свобода, и он наблюдал, как режут камыш в старых замковых рвах, как в панике разбегаются утки. Его всегда занимал вопрос: как они проводят зиму, эти утки? Когда замерзает море, когда бывают морозы, такие, что реки и колодцы до дна промерзают, где же тогда живут утки? Ведь едва потеплеет и начинается весна, они опять то тут, то там показываются на побережье, потом их полно везде, они разгуливают по парку, словно именно они в нём хозяева. Где они зимуют? Но не станет он никогда расспрашивать,

когда-нибудь сам узнает.

Он, собственно, как будто интересовался, кажется, у Манчи в своё время. Помнится, про уток разговор был: почему их нет на пруду в Звенинога? Тогда Манчи уснул на телеге во дворе Сааре, и девки во главе

с Манчитой вытащили его со двора вместе с телегой, прикатили к пруду и загнали в самую середину. Пруд неглубокий, вода едва колёса покрыла. С берега стали швырять в него небольшие камешки, один ударил Манчи по носу, он в испуге спрыгнул с телеги: «Кто тут дурака валяет!» И как же он тогда вскрикнул от страха, оказавшись по брюхо в воде! Об этом долго в Звенинога звон ходил. Да, помнит Король, хотя он был тогда маленький, это ещё до прихода марсиан. Но что Манчи насчёт уток сказал, этого он не помнит, всё-таки очень давно это было.

Однажды он пробирался в замок через маленький ржавый железный люк в самом основании западной стены. Он шёл вдоль стены, вокруг никого, здесь редко проходили люди. Дошёл до люка, встроенного в стену, видимо, в те времена, когда замковыми помещениями пользовались в качестве зернохранилища. Потянув за ручку, Король убедился, что люк не задраен, и проскользнул в него.

Он очутился в сыром подвале со сводчатым потолком. Ходил из подвала в подвал, в некоторых помещениях полы из доломитных плит выломаны. Он искал тот подвал, где было это… В замке царила могильная тишина, хотя на дворе день. Долго бродил он в этой зловещей тиши в сумраке: свет сквозь маленькие оконца в толстых стенах пробивался с трудом. Король шёл из одного помещения в другое, а тот подвал не попадался. Он потерял ориентацию. И не было летучих мышей, но они как будто должны быть…

В подвалах ничего, они пусты, ни мебели, ни утвари, ни старого, ни очень старого — ничего. Он пытался сообразить, с какой стороны могла быть луна, если бы была ночь, и двинулся в ту сторону, рассматривая стены, ища выцарапанные на них надписи, имена, но в темноте трудно рассмотреть. Вдруг в одном из подвалов на что-то споткнулся, здесь посветлее, он пришёл в юго-западную часть замка, где солнце ярче освещало, окна здесь тоже небольшие, вернее, они даже меньше, квадратики с толстыми крестовидными решётками. Он споткнулся о матрац…

Может, это тот?.. Матрац действительно весь залит неизвестно чем и словно изрезан, распорот, в уголке из него выпрыгнули ржавые пружины. Может, на этом матраце он и лежал, тот человек с распоротым животом и раскрытым ртом, словно дико хохоча?.. Тогда должна быть где-то недалеко лестница на первый этаж, на галерею. Король направился наугад и вышел к лестнице, поднялся по ней и очутился на галерее, в точности так, как тогда во сне или наяву, в бреду или в действительности.

Двинулся дальше, выглядывая через узкие окна во внутренний дворик, дошёл до поворота, здесь галерея вела направо и кончилась ступеньками вниз… к выходу из замка. Король не стал спускаться, он знал: вход закрыт на замки.

Он вошёл в дверь, которая ввела в анфиладу комнат на первом этаже, затем какими-то ходами, лестницами поднялся на следующий этаж, и так помещение за помещением, зал за залом стал двигаться по этому огромному таинственному строению.

Ведь уже с первых дней, когда он только увидел замок, тот стал средоточием его мыслей, и он сам не мог понять почему. Также и теперь, когда один в совершеннейшей тишине двигался здесь, глядя на всё с любопытством, смешанным со страхом и непонятным благоговением, он не мог объяснить себе этого чувства. Странные и непривычные мысли одолевали его. Замок оказался для него символом времени.

О, да, он читал уже исторические книги, романы, с интересом представлял себе жизнь людей в далёком прошлом, их быт, их стремления, но физическое ощущение этой давности и реальности — что раньше были и творили люди хорошего, плохого или страшного, — это ощущение действительности он обретал здесь, в замке. Он знал и читал про жизнь феодалов, про рыцаря, которого в этом замке замуровали живым в крошечной комнате, где его нашли через сотни лет, ко всему прибавилось увиденное не так давно. Но даже не ужасы эти были причиной того, что он испытывал к старому замку.

Здесь он словно уходил из реального мира, сам становился как будто вечным, и, глядя на солнечные лучи, освещавшие через разноцветные стёкла причудливо кусок противоположной стены, он подумал о том, что солнце и тысячу лет назад именно в этом месте посылало свои пучки света, хотя тогда замка не было, на этом месте стояло что-то другое, а потом построили замок, но солнечные лучи не изменились. Потом ушли в прошлое и люди, построившие замок, и дела их — любовь, рождение, убийства, смерть. Пришли другие люди и другие дела, а солнечные лучи неизменно освещают это место, и уйдут, станут через тысячелетия прошлым теперешние люди и их дела, и тот человек с распоротым животом, и все другие, а солнечные лучи будут всё так же освещать это место, как будто ничего и не было… И это всё показалось Королю до того странным, он задался вопросом: неужели же и благородство, и подлость, и убийства, и любовь, страдания — неужели всё это нигде не фиксируется, неужели жизнь существует сама по себе, бесцельно, так же, как безразлично льётся свет солнца, — льётся и льётся, светит и светит, всё равно, что бы ни происходило на земле? А что это именно так обстоит — разве существование замка тому не доказательство? Была одна жизнь, теперь другая, а оно… светит.

Однажды у него произошла неожиданная встреча на западном валу, откуда хорошо виден тот люк, через который Его Величество влезал в своё родовое имение, ведь у всех настоящих королей существовали замки, хотя им не было нужды входить в них таким малодостойным манером. Король заметил странного человека примерно одного с ним возраста. Одет он был соответственно сезону, по-осеннему: помимо брюк и чего-то другого обязательного, чтобы не быть голым, ботинок и вязаной шапочки на нём был толстенный камзол серого цвета, а поверх него брезентовая курточка. Человек показался Его Величеству знакомым, хотя он не мог припомнить, в какой драке они могли участвовать. Человек конечно же не принадлежал к людям Тори, которых Его Величество знал всех до одного. Было странно и то, что он в одиночестве вот так шлялся в окрестностях замка, когда в последнее время люди Тори да и другие из города, во всяком случае народ такого возраста, в одиночестве не ходили, всегда группами в несколько человек, хотя бы вдвоём. Правда, Король тоже был один, но он же… король!

Тем не менее человек показался знакомым, и он ему, по-видимому, тоже: тот как-то пристально рассматривал Его Величество. Так и стояли друг против друга на западном валу феодально-епископского замка, словно принц и нищий с обложки книги, которую Его Величество когда-то очень давно прочёл. Правда, те на обложке сильно отличались друг от друга одеждой, здесь тоже одеты они по-разному, но по одежде никто бы не сказал, кто из них принц, а кто нищий. Правда, Его Величество можно признать королём именно потому, как он держался, а держался он так, как подобает королям: непосредственно, свободно, в то же время гордо, но без вызова, поглядывая на противника… На потенциального противника. Он, Король, знал, что он — король, владелец этого замка, а кто таков незнакомец?