Такой смешной Король! Повесть первая: Король
Шрифт:
Король лежал на своей кровати, и слезинки скатывались на подушку, а тут еще и Эльна стала крутить с Виктором Трейманом. Он их видел вместе в Закатном лесу. Обидно! Этот Трейман еще больший драчун, чем он, Король, и это было ему хорошо известно, поскольку он и сам от Треймана тумаков отхватил. Единственно этого Виктора Треймана да еще его друга Валентина Транстока Король и побаивался. Валентин хотя и прихрамывал, но тоже дрался здорово — обидно все! Одно к одному.
Еще долго раздавался в спальне Хелли и Алфреда громкий разговор, но к утру все образовалось лучшим образом. Алфред был необычайно приветлив, особенно с Хелли, ласков, даже
Насколько подобное лжеблагородство обманчиво, Король убедился в тот же день после обеда. Его ториская команда в лице Валдура и Свена с криками «ура!» восторженно доложила ему об открытии в этом сезоне железнодорожного движения грязелечебница — Птичий залив. Это значило, что старый Ранд и его лошадь начали возить шлам. Пассажиры стремглав побежали на «станцию» — на Садовую улицу дожидаться «поезда», а сюда на Садовую, как известно, выходила калитка из сада Землянички. Каково же было удивление Его Величества, когда сквозь деревянные прутики он увидел — хорошо еще, что этого не заметили пассажиры, — Алфреда и Земляничку. Они стояли обнявшись и целовались. Вот уж такого Королю и во сне не могло присниться! Он был до того потрясен, что чуть было не ринулся к ним. Затем повернулся и поспешил прочь, за ним бежали ничего не понимавшие друзья. Он объяснил, что ему расхотелось ехать на «поезде». Пассажирам некогда было выяснять причину резкого изменения в настроении своего предводителя, как раз подъезжал состав, и они вскочили на вагонетки. А Король присел в камышах, чтобы прийти в себя.
Такого вероломства от Алфреда он не ожидал, это не укладывалось в его понимании. Как они целовались! Такое он раньше только в кино видел, после чего ему представлялось, как он сам целуется с Эльной так же долго и крепко, он не мог только понять, зачем надо так долго, как это делали те, в кино… А теперь он увидел, как Алфред с Земляничкой так же долго целовались. Ему снова на мгновение почудилось, как он сам обнимает Эльну, но — что за наваждение? — глаза у Эльны были опять чьи-то чужие, а тут же ему представилось, как Эльну, так же как Алфред Земляничку, целует и обнимает Виктор Трейман — тьфу! У него стало горестно на душе.
Король не знал, как ему теперь быть: рассказать об увиденном Хелли или не рассказать? Он подумал, что если расскажет, то получится, что он ябедничает, а Алфред и Хелли сами ему в свое время разъясняли, что это нехорошо. Так делал в Звенинога Эдгар с хутора Кооли, когда они жили в У Большой Дороги, хотя он и говорил правду, хотя и учил Алфред Короля ремнем кое-каким общественным наукам. Да, но не рассказать — стать сообщником в тайном деле и предать Хелли. Как же быть? Но Земляничка! Кто бы мог подумать! Как она любезна с Хелли, приходит к ней в гости, как лучший друг…
Но Эльна! Кто бы подумал, что она такая предательница… Предпочитает одного драчуна другому! Коварство и вероломство! Да, он уже и раньше подумывал об этом, следует жить одному, от всех отдельно. Другого выхода нет.
Королю было грустно до слез. Понурив голову, он поплелся куда глаза глядят. Ноги его тащились сами, без королевской на то воли, в направлении Каменного моста. Шел он, ничего не видя вокруг, как сонный, и даже испугался, когда неожиданно
— Что нос повесил, солдат?
Неподалеку от тротуара стоял грузовичок, а сам Карп тряс изумленного Короля за плечо. Как же Его Величество был рад! Это был именно тот человек, который в настоящую минуту больше всего был нужен Королю. От радости у него даже глаза увлажнились, и Карп прогрохотал:
— Что это такое, а? А пошли-ка, друг, а то ведь мне ехать надо, приказ, брат, — он потянул Короля в кабину грузовичка. — Давай я тебя прокачу, — сказал он, — а ты рассказывай, как живешь.
Он завел мотор, и Король начал говорить о своих сомнениях. Слова рвались из него потоком. Он рассказывал о своих огорчениях, забыв о том, что Карп ничего не понимает по-эстонски. Но Карп, казалось, понимал:
— Ой, ой, ой! — то и дело восклицал Карп. — Ай, ай, ай!
И Король, видя, что его понимают, что с ним соглашаются, все говорил и говорил: что пойдет он жить в дом, который у реки Тори, поселится там на веранде и будет читать книги, которые ему дает Морской Козел — у того хорошая библиотека, много интересных книг, не хуже, чем у Арви, а Морской Козел вообще-то не виноват, что его мама Морелоо, одним словом мурло, и ходит на высоких каблуках с разными кавалерами, отчего все мальчики над Морским Козлом издеваются; так что все женщины — и Эльна тоже — легкомысленные, кроме Хелли Мартенс, Ангелочка и…
У Короля вдруг словно дыхание перехватило, его пронзила догадка: он узнал глаза, непрестанно за ним следившие, это же глаза Марви, той длинноволосой подружки Эльны. Да, это были ее серые, задумчивые и очень серьезные глаза… Королю стало почему-то ужасно весело. Словно поняв, что Королю уже весело, Карп заразительно, как всегда, засмеялся. Они смеялись неизвестно чему — лету, солнцу, ветру, радуясь жизни. Они заливались долго и с наслаждением, это была радость — этот смех, и снова два колокола били басом и дискантом, били-звенели долго, а женщина-рыба на руке Карпа подпрыгивала и дрожала в такт их хохоту. Карп привез Короля на то место, где подобрал, они распрощались. Король глядел вслед грузовичку вполне успокоенный и довольный, и, главное дело, он знал, что Эльна — пустяк, он ее никогда не любил вовсе, потому что любит он другую — он Марви любит, и как же можно было столько времени оставаться таким дураком?!
А в небесно-синем доме жизнь продолжалась. Алфред по-прежнему был добр ко всем, а к Хелли особенно. Одним словом, он стал таким же, каким был раньше, — отцом семьи, работал, учил, запрещал, одобрял, принимал гостей. Приходили доктор Килк и Адела Килк, Тайдеман. Слушали «Филипс», не потому, что у них не было радио, а потому, что не было с кем поговорить о политике. Так что все приходили говорить и жаловаться.
— Такие времена…
— Да, сложное время…
— И чем все это кончится?
Карла, конечно, был самым знающим в политике. Он объяснял Килку и Алфреду, что эстонцу должно быть все равно, какая там политика у русских или у немцев, поскольку ни те, ни другие ему не родственники.
— Но им, видите ли, не все равно, — возражал Килк, — потому что живут эстонцы у моря и места здесь хорошие. Из-за этого-то все и происходит — здесь благодать!
— Дело вовсе не в том, — объяснил Карла. — А в том, что через Эстонию открывается для немца путь в Россию, а именно русских он и хочет сожрать, хотя и друзья на сегодняшний день вроде. Друзья, они и есть самые опасные.