Такой я видел Индию
Шрифт:
Пристанями Индии сделались Бомбей с его естественной гаванью, Калькутта с полноводной Хугли, а на восточном побережье — Масулипатам, а потом Висакхапатнам.
Но корабли продолжают приплывать в Мадрас — он очень важен и без порта. Это политическая и экономическая столица Южной Индии, во многом специфического района. Свои товары для экспорта, свои потребности в импорте, своя культура.
Столь неудобная для гавани пологость берега придает Мадрасу исключительное пейзажное своеобразие. Чистое ультрамариновое море, по которому нескончаемой чередой бегут белейшие барашки, — уже само по себе изумительное зрелище. Безобидные барашки, превращаясь в могучие зеленые волны, накатываются на светло-желтый блестящий песок.
Пляж шириной в несколько сот метров тянется вдоль всего города и выходит за его пределы. Говорят, по размерам и красоте он уступает только знаменитому пляжу Копакабана в Рио-де-Жанейро.
Он резко отчеркнут дугой современной асфальтовой магистрали Марина-драйв, которая днем гораздо живописнее бомбейской набережной, но несколько теряет в яркости ночью из-за отсутствия световой рекламы.
Набережная Мадраса начинается портом и фортом Сент-Джордж. Там сейчас музей. Его, как и многие другие музеи в Индии, можно назвать «Англичане в тропиках».
Далее Марина-драйв окаймлена зданиями разных времен. Английский период представлен «колониальным» стилем — неизбежный кирпич и башенки-купола. Но здесь купола не похожи на гайки. Они украшены затейливыми узорами, придающими им веселый, молодой и наивный вид. Современные здания (строгий геометризм форм, красные стены, расчлененные белыми солнцеотражателями) тоже хорошо смотрятся на фоне яркой природы.
Я полюбил этот город сразу. В первый мой приезд меня поселили в общежитии для аспирантов университета, на самой набережной.
Когда юркий маленький человечек, мистер Мохан, ввел меня в крошечную комнатку с окном без стекол, где всего мебели было железный стол, железный стул, кровать, покрытая свежевыкрашенным железным листом, и объявил, что здесь нет фена, так как он не нужен, я здорово приуныл.
Вентилятор в Индии, я уже хорошо знал это, — непременное условие хоть какого-то комфорта. Он позволяет чувствовать себя при сорокаградусной жаре так, будто сейчас только 35. А известно ли вам, как это много — 5 градусов?
Вот почему, услышав от Мохана, что обычно с моря дует «прекрасный бриз», я только вздохнул и решил претерпеть это и отсутствие душа ради любви к науке, ведь все равно делать было нечего.
Я счастливо ошибся. В апреле, когда во всей Индии стоит удушающая жара, я в своей железной комнатке без удобств, всего в 13° от экватора, кутался в одеяло и крепко закрывал дверь — иначе сквозняк становился просто опасным. Вечерами ветер не раз сдувал бумаги с моего стола. Он нежно обвевал меня по ночам, а утром я даже замерзал.
Будили меня не только знаменитый бриз, но и лучи солнца, встававшего из-за моря. Эти свежие и чистые лучи раскидывались широким веером, разрезанным на несколько, казалось, равных частей параллельными полосами голубого, синего, желтого и серо-черного — небом, морем, песком и асфальтом.
Вечером я выходил на балкон-коридор с другой стороны здания, чтобы увидеть закат — карминное небо с черными силуэтами пальм и храмов Майлапура.
Да, мне повезло. И потом, когда я жил в отелях, снабженных идеальной системой кондиционирования, я вспоминал свою железную комнатку на Марине, и изредка долетавшее до меня на душных центральных улицах дуновение морского ветра тотчас воскрешало всю картину — оранжевый восход, голубые, желтые, черные полосы и восхитительный освежающий бриз. Мне было на редкость тяжело работать в непроветриваемых залах мадрасского архива, мои поры непрерывно выделяли влагу, но на всю жизнь осталось впечатление о Мадрасе как о городе, где жара переносится легче, чем где бы то ни было в Индии.
Марина-драйв — благословение и украшение города. Когда кончается рабочий день и солнце начинает клониться к закату, сюда устремляются толпы мадрасцев — вдохнуть свежего воздуха, побродить по ласковому песку босиком, встретиться со знакомыми. Этот многокилометровый «клуб для всех» работает с полной нагрузкой несколько часов, пока не закатится солнце и вечер вдруг сменится темной ночью.
Пляж не используется по прямому назначению — здесь не загорают и не купаются. В лучшем случае гуляющие доходят до прибоя и осторожно ступают в набегающие волны. Большинство индийцев, даже молодежь, не умеют плавать.
Кроме того, купаться в черте города не разрешается. Считается, что это опасно — акулы. Пляжи, где можно купаться, — Эттур к северу от Мадраса и Эллиот-бич к югу — ничем не отличаются от пляжа Марина-драйв. Они так же открыты морю, так же подвержены набегам волн, затрудняющим пловцам приближение к берегу. По-моему, объясняется все тем, что пляж в городе облюбовали для себя рыбаки, хижины которых — черные пятна на светлом песке — и примитивные лодки, связанные из трех бревен, расположены тут же. Желающих купаться не так много, в основном это европейцы и богатые европеизированные индийцы. Они могут без труда отправиться на своих машинах и за город. А рыбакам гораздо удобнее ловить рыбу здесь — ближе к базарам и скупщикам. Вот и распространилась молва, что купаться здесь опасно.
Как во всяком крупном городе, районы Мадраса разнятся по внешнему виду и населению. Но я не заметил тут такого резкого контраста, как в Калькутте или Бомбее.
Когда англичане основали форт Сент-Джордж и вокруг него начали селиться индийские торговцы и ткачи, спасавшиеся от войн и грабежей, которые раздирали в то время Южную Индию, возникло деление на «белый» и «черный» город. Англичане жестоко эксплуатировали ткачей, заставляя их производить великолепные ткани за бесценок. «Черный» город в конце XVII — первой четверти XVIII в. стал ареной первых серьезных столкновений колонизаторов с их «подданными» — ткачи и торговцы объявляли забастовки, прекращали снабжать англичан тканями, требуя уважения к своим обычаям.
Выступления мадрасского люда жестоко подавлялись, но все же колонизаторы вынуждены были пойти на уступки. Им пришлось поднять закупочные цены и чуть ли не впервые согласиться с тем, что «черный» город будет управляться советом уважаемых местных граждан.
Роль Мадраса в качестве опорного пункта завоевателей в Южной Индии в конце XVIII в. после решительной победы над французами и разгрома княжества Майсур — главного противника англичан в этом районе — значительно уменьшилась. Вывоз индийских тканей, которыми особенно славилось Восточное побережье, сначала был англичанами сокращен, а потом прекращен вовсе. Экономическая роль Мадраса, следовательно, тоже упала. Англичан больше привлекали Калькутта, резиденция генерал-губернатора, и Бомбей, центр деловой активности. В результате в Мадрасе оказалось немного европейцев и не создалась местная крупная буржуазия — два элемента, из которых обычно складывалась богатая часть населения. И он превратился в довольно однородный город среднего достатка.