Такой я видел Индию
Шрифт:
Прежде всего индийская агротехника предполагает большую неравномерность в количестве труда, прилагаемого к полю в разное время. Это означает не только сезонные колебания занятости (сев и уборка, например, требуют мобилизации всего деревенского населения, а в остальное время люди сидят без работы), но и колебания в трудовых усилиях в разные годы.
Поле надо вспахивать тяжелым плугом раз в пять-десять лет, однако держать все эти годы необходимые три-четыре пары быков невыгодно, и непосильно даже для среднего крестьянина. Разумеется, подобная трудность давно осознана, и индийские крестьяне придумали, как ее частично преодолеть. Бедные хозяйства иногда объединяют свой скот, чтобы по очереди вспахивать участки. Поля отдельного крестьянина (их всегда несколько, даже если земли немного) находятся обычно на разных стадиях кругооборота — одни поля в данный момент нужно пахать, другие лишь бороновать, третьи остаются под паром. Наконец, можно на короткий срок занять быков у богатого соседа.
Система «супряги» и взаимопомощи, наверно, хорошо действовала в древности, когда общинный быт приглушал стремление к личной выгоде. Теперь же «объединение усилий» нескольких семей на практике нередко означает, что бедняк отдает своего единственного быка в хозяйство богатого «сотоварища» и работает весь сезон на него, урывая несколько дней для собственного поля. Заем быков тоже стал очень дорогим удовольствием — за это надо расплачиваться трудом, долей урожая или деньгами. В результате земли деревенской мелкоты — а ее большинство — оказываются просто плохо обработанными.
Кроме того, индийская система не меньше, чем европейская, нуждается в применении удобрений — а их-то не хватает. Издавна здесь употребляли доступные виды удобрений — навоз, компост из травы, золу.
Я проезжал по западному побережью весной, в разгар полевых работ. Темнокожие крестьяне на кирпично-красных полях были заняты тем, что стаскивали сюда сушняк, заранее заготовленный в горах, складывали его в кучи через каждые 2-3 метра и поджигали. Над всей долиной стоял сизый дымок, навевавший мысли о кострах, котелках и туристских походах, хотя эти костры не имели никакого отношения к туризму. Полученную золу тонким слоем рассыпают по участку и запахивают в почву.
На плоскогорьях Декана используется другой способ удобрения, говорят, очень эффективный. Там до сих пор существуют специальные касты, занимающиеся выпасом овец и коз. Пастухи кочуют по всей стране, питаясь козьим молоком, продавая шкуры и ковры, изготовленные из овечьей шерсти. Им платят еще за то, что их овцы ночуют на поле того или другого крестьянина. Оно обносится веревочной сеткой, дабы животные, не дай бог, не забрели на соседний участок. После такой ночевки поле, как утверждают, хорошо родит несколько лет. Но даже это, сравнительно дешевое средство поднятия урожайности не по карману многим бедным хозяевам.
Главная беда — недостаток навоза. Его в основном употребляют на кизяк — дешевое и часто единственно доступное топливо. Когда-то Индия была лесистой страной. Один из султанов Дели со всей своей армией заблудился в лесах Доаба — территории между реками Ганг и Джамна. Сейчас, глядя на жидкий кустарник по межам необозримых полей Северной Индии, в это трудно поверить. Знаменитые джунгли сохранились лишь в горах: в Гималаях, Центральной Индии, на Западных Гатах и на Майсурском плато.
В последние годы в качестве топлива употребляется и керосин, но он все же очень доро г. Цена на него вздута косвенными налогами. Таким образом, даже то, что навоз не используется для удобрения, а сгорает в миллионах примитивных печек, свидетельствует о бедности земледельца, а не о его консервативности. Там, где есть возможность, все запасы навоза тщательно собирают и вносят в почву.
Традиционные плуги сохраняются в хозяйстве еще по одной немаловажной причине: участки очень мелки. 80% хозяйств в Индии имеет меньше 5 акров (2 гектара), да и эта земля разбита на участки, расположенные часто в разных концах деревенских угодий. Лоскутные поля — первое впечатление от Индии у путешественника, подлетающего к Дели на самолете. И по мере того как едешь через Уттар Прадеш, Бихар, Бенгалию, а потом через Южную Индию, лоскутность все сильнее отпечатывается в памяти. Поля нередко столь малы, что даже упряжка быков с плугом с трудом разворачивается на них. Современному же плугу, который тяжел и может двигаться только при помощи трактора, просто нет места на таких лоскутьях.
Чересполосица существовала еще в средине века, когда мельчайшего землевладения не было и в помине. Сельская община распределяла земли, учитывая их качество. Каждый имел право на поле на землях, орошаемых или близко расположенных к деревне и потому лучше удобренных, а также на часть земель среднего и худшего качества. При разделе имущества после смерти хозяина поля делились поровну между сыновьями умершего, чересполосица увеличивалась.
Затем пришло малоземелье: все удобные площади были распаханы, а население, особенно сельское, при англичанах продолжало возрастать. Поля делились и делились, продавались по частям другим собственникам, сдавались в аренду все более мелкими участками. В результате сейчас перестройка системы аграрных отношений — труднейшая задача.
Индийское правительство в 1951-1956 гг. провело аграрную реформу. Было отменено землевладение заминдаров-помещиков, обычно сдававших землю в аренду. Им оставили лишь ту, которая находилась в их собственной обработке или по документам считалась «в обработке собственника», хотя фактически могла тоже сдаваться. За прочие земли заминдарам полагается выкуп по ценам ниже рыночных, к тому же главным образом в облигациях, которые правительство должно погасить в течение 40 лет. Цены на землю и на товары растут, так что с каждым годом фактическая стоимость облигаций падает. Выплачено уже несколько миллиардов рупий, но защитники реформы говорят, что земля была отобрана у заминдаров «за бесценок». Это не совсем так, однако реформа, несомненно, подорвала социальное и экономическое положение бывших фактических хозяев индийской деревни.
Наиболее последовательно она осуществлялась в Кашмире, где у помещиков отобрали земли без компенсации и где одновременно были отменены все долги крестьян ростовщикам.
Это произошло в 1947-1949 гг., когда у власти в штате находились левые деятели, в том числе коммунисты. Дело облегчалось и тем, что местные помещики преимущественно исповедовали индуизм и принадлежали к касте так называемых кашмирских брахманов (пандитов), крестьяне же, как и большинство населения Кашмира, были мусульманами. Помещики, следовательно, не имели традиционно-кастового влияния в деревне.
В гостинице Сринагара я разговорился с представительным пожилым человеком в отличном костюме с белым платочком в кармане. Мой собеседник оказался пандитом, бывшим помещиком, а ныне бизнесменом из Дели. Настроен он был пессимистически:
— Куда идет эта страна? Никогда в ней не было особого порядка, теперь же, когда ушли англичане, а у нас отобрали землю, начался настоящий хаос. Раньше я получал с арендаторов очень приличную сумму. Мог вкладывать эти деньги в бизнес, мог поддерживать нуждающихся. А сейчас? Я совершенно обеднел, еле свожу концы с концами. Думаете, мои крестьяне стали жить лучше? Они вообще перестали работать и просто голодают.