Такой же предатель, как мы

Ле Карре Джон

Мэтлок наклоняет массивную голову. Наконец он говорит, не поднимая глаз:

— Легко тебе, Гектор, стрелять издалека. Тебе и твоему другу Люку. Контора действует там, где она нужна. Но ты — уже не контора. Ты — Гектор. Забыл, что нам предписано разделять хлопоты с дружественными организациями, в число коих, разумеется, входят и банки? Никаких крестовых походов, Гектор. Нас нанимают не за тем, чтобы раскачивать лодку. Мы здесь, чтобы сообща стоять у штурвала. Мы — служба.

Не обнаружив сочувствия в мрачном взгляде Гектора, Мэтлок переходит на личности:

— Я

всегда стремился сохранять статус-кво и ничуть этого не стыжусь. Скажи спасибо, если наша великая держава благополучно доживет до завтра, — вот моя позиция. Тебя она не устраивает, не так ли? Помнишь, ходила у нас в годы холодной войны такая старая советская шутка: войны не будет, но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется. Абсолютист — вот ты кто, Гектор. Это все твой сын, от которого столько проблем. Он тебя сбил с пути. Эдриан.

Люк затаил дыхание. Мэтлок переступил запретную черту. Никогда, за все время, что они с Гектором провели вместе — на кухне, за тарелкой супа от шеф-повара Олли, или за порцией виски в ночные часы, когда они в очередной раз прослушивали Димину речь, — никогда Люк не осмеливался даже вскользь упомянуть о блудном сыне. Лишь по чистой случайности он узнал от Олли, что Гектора не следует без крайней необходимости беспокоить по вечерам в среду и в субботу, поскольку в эти дни он навещает Эдриана в тюрьме.

Но Гектор как будто не слышит оскорбительных слов Мэтлока — а если и слышит, то не обращает внимания. Что касается Билли-Боя, то он настолько исполнен негодования, что, кажется, тут же позабыл о сказанном.

— И еще кое-что, Гектор, — рычит он. — Если хорошенько подумать — что плохого в том, чтобы превращать грязные деньги в чистые? Да, да, это теневая экономика. Причем очень обширная. Все мы в курсе, не вчера родились. И для нас не новость, что в некоторых странах грязных денег больше, чем чистых. Например, в Турции. Или в Колумбии — спроси у Люка. Согласен, в России тоже. Ну и что бы ты предпочел? Грязные деньги где-то там? Или чистые — в Лондоне, в руках цивилизованных людей, доступные для законных целей, способные приносить пользу обществу?

— Тебе самому стоило бы заняться отмыванием, Билли, — негромко говорит Гектор. — Ради общественного блага.

Теперь уже Мэтлок притворяется, будто не расслышал. Он внезапно меняет тему — излюбленный трюк Билли-Боя.

— И что это за «профессор», о котором идет речь? — спрашивает он, пристально глядя на Гектора. — Точнее — о котором все упорно молчат. Не он ли слил тебе всю эту историю? Почему мне скармливают только слухи — и никаких фактов? Почему ты не сообщил нам об этом человеке? Что-то я не помню никаких сведений о нем — или о ней — у меня на столе.

— Хочешь им заняться, Билли?

Мэтлок долго смотрит на Гектора. Молча.

— Ради бога, — настаивает тот. — Забирай его — или ее, — кто бы это ни был. Забирай себе это дело, Обри Лонгрига и иже с ним. Передай материалы агентству по борьбе с организованной преступностью, если хочешь. Пригласи лондонскую полицию, службу безопасности, а заодно уж и охрану в бронежилетах. Шеф, возможно, тебя не поблагодарит, зато остальные — еще как.

Мэтлок не умеет сдаваться. Тем не менее в его грубом вопросе сквозит несомненная уступка.

— Ну ладно. Давай в кои-то веки начистоту. Чего ты хочешь? На какой срок, сколько? Огласи полный список, и мы его рассмотрим пункт за пунктом.

— Я хочу встретиться с Димой лично, когда

он через три недели приедет в Париж. Хочу получить у него «демонстрационные образцы», каких мы потребовали бы от любого дорогостоящего перебежчика — имена, номера счетов, пресловутую карту, то есть, прости, схему. Мне нужно письменное разрешение — твое — пройти с ним первую стадию. Уговор: если он выполняет свои обещания, мы покупаем его с потрохами, по рыночной цене, а не щелкаем клювом, пока он тыкается к французам, немцам, швейцарцам или, боже упаси, американцам, которым хватит одного беглого взгляда на его материалы, чтобы окончательно утвердиться в нелицеприятном мнении о нашей разведслужбе, нашем правительстве и нашей стране. — Костлявый указательный палец взмывает в воздух, большие серые глаза вновь загораются огнем. — И я хочу отправиться туда босиком, ясно? Не нужно предупреждать парижский отдел о моем визите. Никакой оперативной, финансовой, технической поддержки ни от тебя лично, ни от конторы, пока я не попрошу. Понял? То же самое в Берне. Я требую, чтобы операция держалась в строжайшей тайне, а список инструкций — под замком. Никаких подписей, никакой болтовни в коридорах. Я сам займусь этим делом, своими методами, с помощью Люка и прочих ресурсов по собственному выбору. Все, теперь можешь закатывать истерику.

Гектор все-таки слышал, с удовлетворением отмечает Люк. Билли-Бой ударил тебя ниже пояса, упомянув об Эдриане, и ты ему знатно отплатил.

Гнев Мэтлока мешается с откровенным изумлением:

— Без позволения шефа? Вообще без одобрения с пятого этажа? Гектор Мередит снова выступает соло? Черпает информацию из сомнительных источников, по собственной инициативе, в собственных целях? Ты живешь в вымышленном мире, Гектор. Ты всегда был фантазером. Отвлекись от того, что предлагает тебе этот человек. Подумай, о чем он просит. Новое место жительства для всей своей оравы, паспорта, конспиративные квартиры, амнистия, гарантии — проще перечислить, чего он не просит! Тебе придется заручиться поддержкой Комитета по предоставлению полномочий, притом в письменной форме, прежде чем я это подпишу! Я тебе не доверяю. Никогда не доверял. Тебе ничем не угодишь. Никогда.

— Всего Комитета? — уточняет Гектор.

— Как предписано правилами казначейства. Комитет по предоставлению полномочий в полном составе, пленарное заседание, и никаких подкомитетов.

— То есть кучка правительственных юристов, созвездие воротил из Министерства иностранных дел, а также из секретариата кабинета министров и казначейства, не говоря уже о нашем собственном пятом этаже. Думаешь, тебе удастся ограничиться этим, а, Билли? В таких-то обстоятельствах? А как насчет парламентариев? Вот смеху-то! Обе палаты с Обри Лонгригом во главе, армия парламентских наемников, щедро оплаченная де Солсом, и все поют на один лад.

— Размер и состав комитета может варьироваться, Гектор, как тебе прекрасно известно. Отнюдь не все его члены обязаны каждый раз присутствовать.

— И вот это все ты предлагаешь устроить еще до того, как я поговорю с Димой? Ты хочешь скандала заранее? Этого ты добиваешься? Все растрезвонить, слить информатора, даже не взглянув на его товар, и к черту последствия?! Ты серьезно? Суешь палки в колеса, прежде чем велосипед успел поехать, лишь бы спасти свою шкуру? А еще рассуждаешь о благе Организации.