Такой же предатель, как мы
Шрифт:
Гейл вернулась и стояла в дверях спальни, слушая.
— Если бы я знал, каковы обстоятельства, то, возможно, мог бы о них судить, — сказал Перри, обращаясь и к Гектору, и к Гейл. — Вам нужна помощь, Том? Вы как будто расстроены…
— Вы и так мне помогли, Мильтон, старина. Спасибо за совет. Увидимся утром.
Увидимся?
— С ним кто-то был? — спросила Гейл, забираясь в постель.
— Он не сказал.
По словам Олли, Эмили, жена Гектора, уехала из Лондона после несчастного случая с Эдрианом. Она переселилась в Норфолк, поближе к тюрьме.
Люк неподвижно стоит возле кровати и прижимает к уху мобильник. Диктофон, подключенный к шифрованному каналу рукодельником Олли, лежит на раковине. Полпятого вечера. Гектор не звонил весь день и не отвечал на сообщения. Олли отправился в магазин за свежей форелью, венским шницелем для Кати, которая не любит рыбу, и домашними чипсами для всей компании. К еде в доме относятся серьезно, как к торжественной церемонии, поскольку каждая совместная трапеза может стать последней. Порой Тамара, истово крестясь, предваряет ее длинной молитвой по-русски. Но иногда все уже ждут ритуала — а она вдруг отказывается его исполнять, видимо намекая, что присутствующие лишены божественной благодати. Сегодня вечером, чтобы убить время перед ужином, Гейл решила сводить малышек посмотреть Трюммельбах, знаменитый водопад в недрах горы. Перри этим планом ужасно недоволен. Конечно, у нее с собой мобильник, но какая там связь в каменном мешке?
Гейл непоколебима. Они все равно уходят. На лугу звенят коровьи колокольчики. Наташа читает под кленом.
Глава 17
— Итак, — с каменным спокойствием говорит Гектор. — Вся кретинская, мать ее, история целиком. Ты меня слушаешь?
Люк слушает. Полчаса, сорок минут. Кретинская, мать ее, история — это верно.
А потом, поскольку спешить некуда, еще сорок минут слушает запись, лежа на кровати.
В восемь часов утра Гектор Мередит и Билли Мэтлок предстали перед так называемым судом равных в кабинете заместителя шефа на пятом этаже. Против них было выдвинуто обвинение, суть которого Гектор изложил на свой лад, обильно пересыпая речь бранными словечками.
— Зам сказал, что секретарь кабинета министров вызвал его на ковер и вывалил ему на голову следующее: некто Билли Мэтлок и некто Гектор Мередит сговорились замарать безупречную репутацию некоего Обри Лонгрига, члена парламента, лондонского колосса и известного жополиза суррейских олигархов, в отместку за несправедливость, учиненную означенным Лонгригом в адрес обвиняемых. То бишь Билли отыгрался за все дерьмо, в которое его тыкал носом Обри, пока они были на ножах, а я — за то, что Обри пытался разорить мою семейную фирму, надеясь потом хапнуть ее задарма. Секретарь полагает, что персональная заинтересованность мешает нам судить объективно. Ты слушаешь?
Да. Чтобы лучше слышать, Люк садится на краю кровати, подперев голову руками. Диктофон лежит рядом на одеяле. Как и при разговоре вживую, Люк задумывается: не сходит ли он с ума?
— Мне, как зачинщику заговора с целью спихнуть Обри, предложили объясниться.
— Том?
— Дик?
— Каким образом смещение Обри — даже если вы действительно пытались его спихнуть — связано с переправкой нашего общего друга и его семьи в Лондон?
— Хороший вопрос. Сейчас я тебе отвечу.
Люк никогда еще не слышал, чтобы Гектор был так зол.
— По словам зама, прошел слух, будто наша Организация намерена представить общественности стукача, способного напрочь обломать затею «Арены» с лондонским банком. Объяснять ли тебе, что такое «круговая порука»? Русский банк на белом коне в сияющих доспехах, миллиарды долларов на бочку немедленно — и еще столько же потом, с обещанием не только выбросить деньги на изголодавшийся финансовый рынок, но и вложить изрядную сумму в динозавров британской промышленности. И вот, когда добрая воля этих благородных рыцарей должна наконец исполниться, какие-то мудозвоны из разведки влезают с избитыми проповедями о криминальных доходах, чтобы все испортить.
— Ты сказал, тебе предложили объясниться, — напоминает Люк.
— Что я и сделал. И довольно успешно, между прочим. Выложил заму все, что у меня было. А где что-то упустил, там Билли дожал. Мало-помалу — ты удивишься — зам начал прислушиваться. Трудно бедняге работать, когда босс прячет голову в песок, но в конце концов он прогнулся как миленький. Выгнал из комнаты всех, кроме нас с Мэтлоком, и выслушал еще раз с самого начала.
— Тебя и Билли?
— Билли теперь с нами и пашет как зверь. Прям обращение Савла — лучше поздно, чем никогда.
Люк в этом не уверен, но великодушно оставляет свои сомнения при себе.
— Ну и к чему вы пришли? — спрашивает он.
— К точке отсчета. Официально, но негласно, Билли с нами, и в моем распоряжении частный самолет. Карандашик наготове?
— Нет, конечно.
— Тогда слушай. Дальше действуем так — и не оглядываемся.
Люк прослушивает разговор дважды, потом осознает, что все это время набирался смелости позвонить Элоизе, — и звонит. Похоже, я скоро вернусь, может, даже завтра поздно вечером. Элоиза отвечает: ты вправе делать все, что считаешь нужным. Люк спрашивает, как дела у Бена. Все хорошо, спасибо. Он вдруг замечает, что у него идет носом кровь, и возвращается в постель. Вот и ужинать пора — но сначала надо переговорить наедине с Перри, который в гостиной учит мальчиков вязать страховочные узлы.
— Есть минутка?
Люк ведет Перри на кухню, где Олли возится с упрямой микроволновкой, не желающей выдавать нужную температуру для домашних чипсов.
— Оставишь нас на минутку, Гарри?
— Конечно, Дик.
— Наконец-то хорошие новости, слава богу, — начал Люк, когда Олли ушел. — Завтра в одиннадцать вечера в Бельпе будет стоять маленький самолет, рейс Бельп — Нортхолт. Свободный взлет, посадка и никакого контроля ни тут, ни там. Одному богу ведомо, как Гектор это устроил — но он справился. Когда стемнеет, перетащим Диму через горы в Гриндельвальд, а оттуда отвезем прямо в Бельп. Как только он приземлится в Нортхолте, его заберут в безопасное место. Если он предоставит то, что обещал, то получит официальное убежище и остальные члены семьи последуют за ним.
— Если предоставит? — повторил Перри, задумчиво склонив голову набок.
Люка ужасно раздражал этот жест.
— Предоставит, куда он денется. Мы оба это знаем. Таковы условия, — продолжал он. — Наши шефы в Уайтхолле не хотят, чтобы вся семья сидела у них на шее, пока не выяснится, чего стоит Дима… — Перри молчал. — Это максимум, чего добился Гектор в обход должной процедуры. Боюсь, большего мы не получим.
— Процедуры, — повторил Перри.