Шрифт:
1
— Милиция! Где милиция?
Мужчина растрёпанной наружности бежал по безлюдному вестибюлю станции метро «Красносельская» и взывал к блюстителям правопорядка. Добежав до конца подземного коридора, ведущего к платформе, он внезапно очутился у открытой двери в комнату дежурного милиционера. Сержант безмятежно спал за письменным столом, удобно положив голову на согнутый локоть правой руки. Было начало второго ночи. Только что отошёл последний поезд в сторону центра.
— Сержант! Проснись!
Мужчина влетел в помещение дежурного и внёс с собой беспорядок и суету. Сержант
— А? Что случилось? Вы кто такой?
— Машину у меня угнали! Только что, из-под самого носа… Да проснись ты!.. Сажают здесь всяких…
— Машину? Вашу? — Сержант, похоже, окончательно проснулся и овладел собой. — Когда? Где?
— Да здесь, на углу Краснопрудной и Верхней Красносельской, три минуты назад. Таксист я. Стандартный моя фамилия, Иван Игнатьевич. Третий таксомоторный. Вышел из машины на две секунды, кости поразмять, оглянулся — и только хвост её увидал. И как быстро сработали, мерзавцы! Ведь только вышел…
— Так они что — такси угнали? — догадался сержант.
— Ну так а я о чём толкую! Именно такси. Моё! На секунду выскочил, дай, думаю, разомнусь, а то, знаете, целый день за баранкой, устал, как собака, руки-ноги затекли, спина деревянная… А они тут как тут! И ведь не видел никого, когда из машины выходил. Пусто было на улице, клянусь!
— А от меня, гражданин Стандартный, вы что, собственно, хотите? — спросил сержант, зевая.
— Как — что? Помощи, разумеется. Вы же милиция!
— Увы, помочь я вам не могу. Там, — сержант ткнул пальцем в потолок, — не моя епархия. Вот если кто поезд угонит или вагон отцепит — тогда другое дело, тогда я обязан вмешаться. А тут…
— Тебе всё шуточки, сержант, — зло блеснул глазами таксист Стандартный, — а ведь дело серьёзное. Пока они не успели далеко уйти, их надо перехватить. Позвони, что ли, куда следует…
— Позвонить я могу, — согласился сержант. — Позвонить — это дело хорошее. Номер машины?
Сержант снял трубку с телефонного аппарата…
2
Стоял конец декабря. Метель гуляла по улицам ночной Москвы, ветром воя в подъездах безмолвных домов. Сугробы росли и перемещались, словно барханы в пустыне. Одинокий пожилой человек, пряча лицо от колючего, обжигающего ветра, осторожно шёл по скользкому тротуару, нащупывая дорогу лёгкой металлической тростью. Он подошёл к краю дороги и поднял руку. Редкие машины проносились мимо, но ни одна из них не откликнулась на призыв одинокого прохожего. Он не видел их, потому что был слеп, но он знал, что среди них есть и такси. И наверняка таксистам хорошо была видна одинокая фигура замерзающего человека у кромки шоссе, но ни у кого из них не шевельнулось чувство жалости к нему: ведь в минуте езды отсюда их ждали Три Вокзала — богатые приезжими провинциалами и щедрые на «левые» доходы, в десятки раз порой превышающие доходы официальные.
Но вот послышался скрип тормозов, шелест покрышек по свежему снегу и шум открывающейся дверцы.
— Куда? — раздался откуда-то снизу грубоватый голос.
— В Отрадное, — ответил человек чуть слышно.
— Не пойдёт.
Дверца захлопнулась, двигатель заскрежетал — и через секунду всё стихло. Один лишь ветер выл в проводах, навевая грусть и тоску на одинокого прохожего и заставляя его плотнее кутаться в старое осеннее пальто. Прошло ещё минут двадцать.
Когда человек
— Садитесь, пожалуйста.
— Мне в Отрадное, — предупредил человек с тростью.
— Садитесь.
Человек недоверчиво подошёл к автомобилю и с трудом нащупал ручку дверцы.
— Я на заднее сидение, если не возражаете, — сказал он с просящими нотками в старческом голосе.
— Как вам будет угодно, — последовал ответ.
Человек с тростью разместился позади сидения водителя, и такси тронулось с места. Пассажир, только сейчас начинавший осознавать, какое счастье ему привалило, назвал свой адрес и приготовился было к долгому путешествию по ночной Москве на самую её окраину, но не прошло и пяти минут, как такси мягко остановилось, и всё тот же вежливый голос произнёс:
— Такси подано по указанному адресу. Будьте любезны уплатить один рубль пятьдесят семь копеек.
— Что, уже приехали? — удивлённо спросил пассажир.
— Да.
— Вот это я понимаю! — воскликнул он; настроение его сразу улучшилось, в голосе послышались весёлые нотки. — Вот это прокатил! Порадовал старика. Огромное вам спасибо, молодой человек.
Он вынул из кармана пальто несколько смятых бумажек и протянул вперёд.
— Возьмите, сколько нужно.
Пассажир почувствовал, как одна из бумажек выскользнула из его пальцев, и в тот же момент он услышал:
— Будьте любезны получить сдачу.
— А? — не понял пассажир.
Карман его пальто слегка оттопырился, и в него со звоном ссыпалась горсть мелочи.
— Какая сдача? Вы что? — изумился пассажир с тростью. — Вы в первый раз, что ли?
— Водитель такси обязан дать пассажиру сдачу с полученной им суммы, если таковая превышает стоимость проезда, — нравоучительно произнёс голос.
Пассажир недоверчиво покачал головой.
— Так-то оно так, — печально ответил он, — да только не в обычае это наших таксистов… Что ж, молодой человек, очень вам благодарен за доставленное мне удовольствие. Побольше бы было таких, как вы. Прощайте!
— Всего хорошего.
Человек с тростью слышал, как такси чуть слышно тронулось с места, но где-то совсем рядом раздался громкий, требовательный голос:
— Эй, шеф! Стой! Да стой же ты, наконец!..
3
К машине подбежал здоровенный тип в распахнутом полушубке и с длинным шарфом, трижды обмотанным вокруг мощной шеи и свисающим до самых его колен. Вновь прибывший был явно навеселе.
— Стой, шеф, погоди! Подбрось до Чухлинки! — с фамильярностью, переходящей все пределы вежливости, пробасил он. — Четвертной отстегну!
— Машина идет в парк, — ответил невозмутимый голос из недр такси.
— Как — в парк?! Да ты что? Я же плачу! — взревел тип и дёрнул переднюю дверцу — ту, что со стороны водителя, — на себя. Дверца поддалась.
— Поедешь как миленький! — гремел тип в полушубке. — И не таких обламывал…
Он нагнулся и заглянул в салон такси. Автомобиль был пуст.
— А… Где?.. — сдавленным шёпотом произнёс тип в полушубке и испуганно воззрился на слепого человека с тростью, стоявшего поодаль.
Дверца самопроизвольно захлопнулась, двигатель завёлся, и автомобиль, тихо шурша покрышками, беспрепятственно укатил в темноту ночи.