Такси!
Шрифт:
– Твоя жена спит на этом краю?
– Почему ты спрашиваешь? – Голос сонный, но в нем слышны настороженные нотки.
– Хочу знать. На этом?
Послышался щелчок, вспыхнул ночник. Ричард приподнялся на локте.
– Китти…
– Она была здесь, верно? Джемайма вернулась.
Ричард потер лоб и вздохнул.
– Когда она была здесь, Ричард?
– Пару дней назад. Слушай, Китти, ты не против, если я выпью стакан воды? Тебе налить?
– Нет, спасибо.
Я следила, как Ричард вылезает из кровати и надевает махровый халат. Он поплелся на кухню; я услышала, как льется вода из крана. Интересно,
– Между вами что-нибудь было? – спросила я, когда Ричард вернулся со стаканом.
– Нет. – Он присел на краешек кровати и взял меня за руку. – Нет, конечно нет. С чего ты такое взяла?
– Не знаю.
Джемайма – ведьма. Она ушла, когда Дотти не было и года. Сбежала. В Париже ее ждал некий Жерар. Кем надо быть, чтобы такое сделать?
– Китти, я люблю тебя. Я не хочу, чтобы Джемайма возвращалась ко мне. Да она и сама не рвется.
Ричард чего-то не договаривал.
– Но и обратно в Париж она тоже не рвется, верно?
– Нет. Она бросила Жерара. – Ричард отпил глоток воды. – Пока снимает квартиру в Хайгете.
Не нравится мне это «пока», ну да хрен с ним. Не становиться же параноиком. Я должна радоваться за Дотти… Но внезапно я остро ощутила, что спальня эта – ее, а не моя. Оранжевые стены, турецкий ковер, изголовье цвета лайма – все это наверняка выбирала она. И эта кровать тоже ее.
– Думаешь, она здесь надолго зависнет? Может, погадаем, когда она снова бросит Дотти?
Ричард выпустил мою руку, чтобы снять халат, и забрался обратно в постель.
– Если честно, я не знаю, – сказал он. – А ты не собираешься зависнуть здесь надолго, а, Китти?
– Ясное дело, собираюсь. – Я перегнулась через него, чтобы погасить свет. В темноте лучше – не видно Джемаймовой спальни. Я прижалась к Ричарду. – А можно заново обставить эту комнату?
1.00 ночи.
Одевалась я в темноте, чтобы не потревожить Ричарда. То ли переживания из-за Джемаймы подействовали, то ли кофе, то ли просто не привыкла спать в такое время, но глаз я так и не сомкнула. Значит, можно порулить, а Ричарду оставлю записку. Он поймет. Под его посапывание я бесшумно вышла из спальни. Дверь в комнату Дотти была приотворена – ей так нравится; проходя мимо, заглянула к ней – посмотреть, как она спит. Как всегда, Дотти лежала на животе, повернув голову налево, и крепко прижимала к себе игрушечного Кермита.
11.40 утра, среда.
Проснулась совершенно сбитая с толку, в полной уверенности, что лежу в постели Моргуна. А оказывается, я дома, в Бэлхеме. Но образ Моргуна четко стоял перед глазами – неужели приснился? Лавируя голышом среди своего кавардака, я наткнулась на собственное отражение в зеркале и схлопотала шок. Конечно, это самый «полнящий» период цикла – но такого отвратного брюха в природе существовать не должно! Это он виноват, со своими модными ресторанами, бесконечными винами и завтраками в постели! Спорт. Спорт и воздержание. Пора взять себя в руки.
Три часа выматывающей тренировки, и вот я, бодрая и свежая, держу путь к Джоэлу. Небо нависало над головой, серое и густое. Дождь, зарядивший еще вчера, не ослабевал, и моя машина дала течь. Кебы устроены не так, как нормальные автомобили, – они собраны из нескольких
Я уже собиралась позвонить, но заметила, что дверь закрыта только на задвижку. О чем он думает – оставлять дверь чуть ли не нараспашку, чтобы мог зайти каждый, кому взбредет на ум! Неспокойно мне за этого мальчика. Я закрыла дверь и стала подниматься наверх, перепрыгивая через ступеньку.
– Джоэл? Джоэл, ты где?
Эти запахи я никак не ожидала здесь учуять. Не привычный освежитель воздуха, не смесь из сухих лепестков. Нет, сегодня было накурено, более того – я различила специфический запах травки. Подушки на кушетке раскиданы, пиджак – от Армани, разумеется – бесцеремонно брошен на пол. Пепельница набита окурками – от них остались одни фильтры. Рядом с пепельницей на подставке красуется стакан, еще один стакан – на полу возле полупустой бутылки «Гленфиддича».
– Джоэл?
Вспомнив, что у его матушки есть манера заявляться без предупреждения, я подхватила пепельницу, унесла на кухню и вытряхнула в мусорное ведро. Потом вернулась за стаканом и бутылкой виски. Стаканы сполоснула в мойке, а бутылку спрятала с глаз долой в буфет. Распахнула окно – пусть проветрится как следует. Все это я делала медленно, словно какая-то тяжесть навалилась на плечи. И только потом отправилась в спальню.
Джоэла не было. Постель смята, но его нет. В душе шумела вода. Я уже собиралась заглянуть в ванную, как вдруг заметила зеркало, обычно висевшее над умывальником. Теперь оно лежало на полу, все в разводах белого порошка; на зеркале валялась кредитная карточка «Виза» на имя Дж. Марша. Я присела на корточки, подцепила несколько крупинок пальцем, попробовала. Знакомый вкус.
Тело Джоэла угадывалось за матовым стеклом, в воздухе висел пар. Заметив меня, он крикнул: «Привет, Кот!» – и повернулся спиной, чтобы я не видела, как он намыливает свои причиндалы. Джоэл что-то тихонько мурлыкал, – кажется, «Нью-Йорк, Нью-Йорк», но певец из него неважный, так что я не уверена.
– Привет, Джоэл. – Я прислонилась к стене, глядя на него.
Через пару минут он появился, темная кожа влажно поблескивала. Джоэл всегда был в отличной форме, но сегодня мускулы казались еще тверже, еще мощнее. Я сняла с вешалки полотенце, протянула.
– Ты оставил входную дверь открытой. – Я смотрела, как он вытирает свое хозяйство.
– Ну и что?
– Кто угодно мог залезть.
– Мне надо было принять душ, а я знал, что ты вот-вот появишься. У тебя все в порядке, мамочка? Чаю хочешь?
– Нет, спасибо. – Этот его выпендреж…
– Как угодно. – Джоэл обмотал полотенце вокруг талии и отправился в спальню.
Я пошла за ним и пристроилась на краешке кровати, пока он шарил по комоду в поисках белья.
– Не хочешь проветриться? – спросила я. Странно, с этим новым Джоэлом я испытывала чувство неловкости и тревоги.