Тактик
Шрифт:
«Ястребок» Орловского коршуном свалился на ведущего «карася» и коротким залпом разнёс его в клочья. Выходя из пике, капитан увидел, как горят два польских истребителя, но один, особо настырный, раз за разом заходит «сушкам» в хвост и отчаянно пытается сбить. «Непорядок», — подумал Орловский, бросая свой И-180 вверх.
Капитан Ожельский лупил по большевистскому самолету длинными очередями, но тот был словно заговоренным: несмотря на то, что трассеры постоянно касались темного силуэта в прицеле, красный продолжал лететь. Ожельский, рыча, жал и жал на гашетку, совершенно не обращая внимания на то, что творилось вокруг. И лишь когда двадцатитрехмиллиметровый
Его не расстреляли в воздухе: советским пилотам вряд ли могла прийти в голову такая «остроумная» мысль. Но по приземлении капитан Ожельский, не успев подняться на ноги, получил сокрушительный удар прикладом по шее и потерял сознание. Очнулся он в каком-то сарае, уже связанный по рукам и ногам. Рядом с ним скучали еще несколько героических польских авиаторов, ровно в таком же положении.
Со скрипом распахнулась дверь, и в сарай вошел молодой парень в овчинном зимнем комбинезоне. Он внимательно оглядел всех пленников, усмехнулся, спросил: «Ну, что, курвы? Долетались?» и вышел прочь, оставив поляков в полном недоумении. Их что же даже допрашивать не будут?!
Генерал бригады Гжмот-Скотницкий с трудом открыл глаза и потряс гудящей головой. Налет авиации состоялся, но — увы! — это была авиация красных. Впрочем, своя тоже прилетела. На свою голову. Гжмот-Скотницкий невольно содрогнулся, вспомнив жуткий, почти мгновенный разгром в воздушном бою. Да какой это был бой?! Избиение — так будет вернее…
А потом, когда последний польский самолет рухнул вниз пылающей кометой, большевики взялись за тех, кто был на земле. Русские снизились и, почти ходя по головам поляков, принялись методично уничтожать все и вся, что только попадалось в прицел. Первым кончился зенитный взвод — две двадцатимиллиметровые пушки только и успели сделать по нескольку выстрелов, как их с пикирования расстреляли вражеские истребители. А штурмовики в это время методично прикончили остатки артиллерийского дивизиона и вплотную занялись уцелевшими кавалеристами.
Избиваемые от отчаяния палили по вражеским самолетам изо всех стволов, но крылатым машинам все было нипочем. Казалось, что этот ураганный огонь им даже помогает, выдавая расположение остатков шеволежеров, конных стрелков и великопольских улан. А потом совсем рядом ухнула бомба, невидимая рука подхватила генерал бригады и швырнула его куда-то. В темноту и забытие.
Гжмот-Скотницкий снова тряхнул головой и вдруг почувствовал, как ему в спину уперлось что-то твердое, очень похожее на ствол, а хриплый голос отчетливо произнес:
— Руки вверх, панская морда.
— С кем имею? — поинтересовался генерал бригады нарочито небрежно, чтобы большевик не подумал, будто его испугались. Но руки на всякий случай поднял…
— Кого ты там будешь иметь и с кем — трибунал разберется, — ствол убрали от спины, а в следующую секунду перед Гжмот-Скотницким появился человек в прожженном ватнике, надетом поверх танкового комбинезона синего цвета с пистолетом в руках. — Подымайся, и пошел, имелец.
— Я — генерал бригады Гжмот-Скотницкий, — гордо сообщил поляк и попытался приосанится. — Я готов обсудить с вашим командиром условия сдачи моей бригады…
Большевик дико расхохотался, а потом весело сказал:
— Дали ж тебе фамилию — ни прибавить, ни убавить! П…дуй, жмот скотский! Некогда мне с тобой условия сдачи обсуждать. Сдадитесь так, без условий!
Глава 3
Лучшая жизненная позиция это позиция, занятая по всем правилам военного искусства.
Постановление ЦИК СССР от 20 ноября 1938 года.
Учитывая высокую ценность научных разработок в военной сфере, и необходимость поощрения учёных и специалистов занятых военной наукой, учредить правительственную награду «Орден Засядько [21] ».
Из статута Ордена Засядько.
Орден учреждён для награждения за большие заслуги в деле развития оборонной науки Союза ССР.
Орденом награждаются:
21
Александр Дмитриевич Засядко (1774(1)—1837) — российский офицер-артиллерист, математик конструктор и специалист в области ракетного дела, генерал-лейтенант. Основоположник армейской ракетной артиллерии.
военнослужащие РККА, Военно-Морского Флота, а также сотрудники органов Народного комиссариата внутренних дел СССР.
граждане СССР внёсшие выдающийся вклад в военную науку и научные коллективы, за значительные разработки в сфере обороны…
Глава III Рейха, Адольф Гитлер мерил свой кабинет быстрыми широкими шагами. На лице его застыло угрюмая гримаса, свидетельствовавшая о крайней степени раздражения фюрера великой германской нации.
Только что из кабинета в Бергхофе вышел фон Риббентроп, сменивший на посту министра иностранных дел слабовольного нытика фон Нейрата. И не зря сменившего: бодрый и уверенный в себе Риббентроп, налету подхватывавший идеи фюрера был действительно одним из лучших и ближайших соратников правителя новой Германии. Но сегодня, но сейчас…
— … Мой фюрер, только что пришло донесение из Варшавы: поляки объявили войну Советской России
— Что?! ЧТО?!! Повторите, что вы сказали, Иоахим?!
— Польское правительство сделало заявление о том, что с нуля часов тридцатого октября сего года республика Польша находится в состоянии войны с Союзом Советских Социалистических Республик… Что с вами, мой фюрер?!
Гитлер вскочил на ноги, выпучив глаза и злобно оскалившись. Он буквально прыгнул к Риббентропу и ухватил его за рукав:
— Как вы это допустили, я спрашиваю?!!
Министр иностранных дел третьего Рейха отпрянул назад:
— Но, господин рейхсканцлер… мой фюрер… что же мы могли поделать? — залепетал он. — Как мы можем не дать Польше вступить в войну? Ведь это все-таки независимое государство…
— Вы знали о польских планах? — наступал на опешившего Риббентропа Гитлер. — Скажите мне, Риббентроп: вы знали об этих планах?!