Талибан. Ислам, нефть и новая Большая игра в Центральной Азии.
Шрифт:
Azerbaijan International Operating Company (AIOC), созданная дюжиной мировых нефтяных компаний и занимающая господствующее положение в нефтяной отрасли Азербайджана, выступила против маршрута Баку-Джейхан, поскольку он был очень протяженным, слишком дорогим и пролегал через беспокойный турецкий Курдистан. [210] В 1998 году стало понятно, что американский план трансафганского трубопровода откладывается и Баку-Джейхан становится главным, направлением каспийской политики Вашингтона.
210
АIОС управляется ВР-Amoco и включает американские компании Amerada Hess, Exxon, Pennzoil и Unocal, их доля в совокупности составляет 40 процентов. Другие участники: Statoil, Itochu, Delia-Hess, Ramco, Socar, TPAO.
Споры вокруг маршрута Баку-Джейхан продолжались
211
Стоимость производства барреля каспийской нефти — 5 долларов против 1,5 дол ларов в Саудовской Аравин, Транспортировка добавляет еще 5 долларов.
Хотя Турция и поддерживала афганских моджахедов в 80-е годы, ее роль в этом была достаточно скромной. Но, встав на путь пантюркизма во внешней политике, Анкара перешла к активной поддержке тюркских меньшинств в Афганистане, в частности узбеков. Анкара оказывала финансовую помощь генералу Дустому и дважды предоставляла ему убежище. Турция стала решительным противником Талибана, что вызвало напряженность в отношениях с ее старым союзником — Пакистаном. Больше того, угроза со стороны талибов привела Турцию к большему взаимопониманию с ее соперником — Ираном.
Турция сыграла роль в изменении политики Израиля в отношении Афганистана. Турция и Израиль начали тесно сотрудничать в военно-стратегической области после соглашений в Осло в 1993 году. Израильтяне и, что еще важнее, часть еврейского лобби в США не были изначально критически настроены к Талибану. [212] В соответствии с воззрениями госдепартамента США Израиль видел в талибах антииранскую силу, которую возможно использовать для подрыва иранского влияния в Афганистане и Средней Азии. Кроме того, считалось, что трансафганский трубопровод Unocal помешает Ираму построить свой собственный трубопровод из Средней Азии.
212
Американские еврейские организации, такие как Бнай Брит и Американский Еврейский Конгресс, занимают резко антииранскую позицию.
Израильская разведка Моссад начала диалог с Талибаном через представительства талибов в США и при нефтяных компаниях. Пакистанская разведка ISI поддерживала этот диалог. Хотя Пакистан и не признавал Израиль, ISI имела контакты с Моссад через посредство ЦРУ во времена афганского джихада. При первоначальной поддержке Турции Израиль установил тесные дипломатические и экономические связи с Туркменистаном, Узбекистаном и Казахстаном. Израильские компании вкладывали деньги в сельское хозяйство, в нефтедобычу и связь.
Но по мере того, как изменялась американская политика в отношении талибов, то же происходило и с израильской политикой. Талибы предоставили убежище бин Ладену и поощряли торговлю наркотиками. Турция убедила Израиль в том, что Талибан представляет угрозу для безопасности в регионе и может экспортировать исламский фундаментализм в Среднюю Азию. Когда проект Unocal испарился и Израиль понял, с каким отвращением его среднеазиатские союзники и Турция относятся к талибам, Моссад наладила контакты с представителями Северного Альянса. Теперь Израиль был заинтересован в том, чтобы не допустить установления талибами контроля над всем Афганистаном, хотя у него и оставались подозрения в отношении поддерживаемого Ираном Ахмад Шаха Масуда. Как талибы, так и Северный Альянс обвиняли друг друга в получении помощи из Израиля.
После падения цен на нефть в 1999 году Иран оставался тузом в новой Большой игре. Иран обладает вторыми по величине запасами газа в мире и более 99 млрд. баррелей доказанных запасов нефти, он добывает 3,6 млн. баррелей нефти в день. Когда строительство новых трубопроводов было отложено на неопределенный срок, Иран вступил в игру и предложил республикам Средней Азии экспортировать их нефть через свою территорию и Персидский залив. Это обошлось бы в малую долю затрат на строительство турецкого трубопровода, поскольку Иран уже располагал обширной трубопроводной сетью и требовалось лишь соединить ее короткой перемычкой с Азербайджаном. «Иранский путь для среднеазиатской нефти — самый безопасный, экономичный и простой. Для Ирана он обойдется всего в 300 тысяч долларов. Как можно сравнивать это с тремя миллиардами долларов на строительство трубы через Турцию?» — заявил в Тегеране заместитель министра нефтяной промышленности Ирана Али Маджеди. [213] Помимо этого, Иран конкурировал с Туркменистаном по части строительства газопровода в Пакистан и Индию — намного более привлекательный маршрут, поскольку он шел в обход Афганистана. [214]
213
Интервью в Тегеране, 26 апреля 1998 года.
214
Австралийская компания ВНР и Royal Dutch Shell были готовы (по отдельности) построить такой газопровод, В 1998 году ВНР представило технико-экономическое обоснование правительствам Ирана и Пакистана. Газ предполагалось брать с иранского месторождения Южный Парс в Персидском заливе.
На первом этапе своей программы Иран предложил обмен среднеазиатской сырой нефти на иранскую. С 1998 года сырая нефть из Казахстана и Туркменистана перевозилась Каспийским морем в иранский порт Нека, где ее перерабатывали для внутреннего потребления. В обмен на это нефтяные компании могли забирать нефть в иранских портах Персидского залива. Поскольку строительство новых трубопроводов откладывалось в долгий ящик, это показалось привлекательным для нефтяных компаний. Несмотря на американское давление, они стали договариваться с Ираном о продолжении обмена. Две американские компании, Chevron и Mobil, располагавшие концессиями в Казахстане и Туркменистане, обратились в мае 1998 года к администрации Клинтона с просьбой разрешить им обмен нефтью с Ираном, что создало большие политические проблемы для Вашингтона и поставило под сомнение продолжение санкций против Ирана. [215]
215
Оба консорциума, добывающие сегодня нефть на Каспии, контролируются американскими компаниями. Месторождения Тенгиз на западе Казахстана (70 процентов у Chevron/Mobil) и AIOC на Каспии (40 процентов у Amoco/Unocal/Pennzoil/Exxon) теоретически могут давать 1,4 млн. баррелей в день к 2010 году. Другие предприятия, например, Карачаганак в Казахстане (20 процентов у Texaco) и туркменские месторождения с участием Mobil, тоже будут нуждаться в экспортных трассах.
В конечном счете, строительство трубопровода из Средней Азии в Южную станет безопасным только после окончания гражданской войны в Афганистане. «Для республик Средней Азии Афганистан — источник страха, но в то же время и источник новых возможностей, — сказал мне Лахдар Брахими, спецпредставитель ООН по Афганистану. — Страх происходит из понимания этими молодыми государствами того, что афганский конфликт не может бесконечно оставаться внутри афганских границ. Либо он будет разрешен, либо он распространится на их территорию. Они хотят избежать любых авантюр, исходящих из Кабула, будь то исламский фундаментализм, терроризм или наркотики. Новые возможности обусловлены тем, что странам, не имеющим выхода к морю, хочется не зависеть больше от России, им нужны дороги, нефте- и газопроводы, ведущие на юг. Им нужно ответственное правительство в Кабуле, которое было бы их добрым соседом. Они хотят открыть свои границы, а не закрывать их». [216]
216
Интервью с Лахдаром Брахими, Лахор, 8 апреля 1998.
Несмотря на снижение цен на нефть и отчаянное экономическое положение России, борьба между США и Россией будет определять будущую конкуренцию трубопроводов. Россия остается непреклонной в своем нежелании допустить американцев на свой среднеазиатский задний двор. «Мы не можем не замечать шумихи, поднятой в некоторых странах Запада по поводу энергетических ресурсов Каспия. Некоторые хотели бы исключить Россию из игры и нанести удар по ее интересам. Так называемая война трубопроводов в регионе часть этой игры», — сказал президент Борис Ельцин в 1998 году. [217] Добавляя дров в огонь афганского конфликта, Россия поддерживала нестабильность в регионе и находила оправдание своему военному присутствию там.
217
Kinzer, Stephen, «Caspian Competitors in race for power on sea of oil», New York Times, 24 January 1999.