Талиесин
Шрифт:
— Вот в этом я и хотел бы разобраться: что мы перед собой видим, — произнес Верховный царь. Нестор собрался возразить, но Керемон отмахнулся от него. — Кто-нибудь хочет еще что-то спросить? Нет? Тогда я воспользуюсь правом Верховного царя и разрешу это дело единолично — если стороны не возражают.
— Как тебе угодно, государь, — отвечал Аваллах.
— Согласен, — прошипел Нестор сквозь сжатые зубы.
— Садись, Нестор, — приказал Керемон. Царь быстро поклонился, злобно взглянул на Аваллаха
Совет заседал, пока не ударил колокол. Когда цари выходили из зала, Керемон обратился к Нестору и Аваллаху:
— Жду вас обоих сегодня к ужину. Слуги вас проводят.
Аваллах подошел к брату и Сейтенину, которые ждали в переходе. Когда они остались одни, Сейтенин сказал:
— Молодец, Аваллах. Восхищаюсь твоей выдержкой; я бы так не смог.
— Уверяю тебя, это произошло по наитию. Если бы мы не подозревали чего-то подобного, я бы повел себя совсем иначе, — отвечал Аваллах, потом добавил, повернувшись к Белину. — Документы, отобранные у лазутчиков, при тебе?
— Конечно. Надежно заперты.
— Принеси их мне. Они понадобятся мне за ужином у Верховного царя.
За трапезой в своих личных покоях Верховный царь явил чудеса дипломатии, и все равно ему еле-еле удалось сохранить мир за столом. Аваллах держался учтиво, а вот Нестор обиженно молчал и лишь иногда фыркал на редкие замечания Аваллаха.
Наконец с едой было покончено. Все трое откинулись на спинки кресел, держа по кубку сладкой миндальной наливки, и Верховный царь сказал:
— Я надеялся, что мы придем к согласию по скорбному происшествию на сегодняшнем утреннем совете.
— К согласию, государь? — заносчиво произнес Нестор. — Я ждал бы извинений — хотя и не готов их принять.
— Давай не будем об извинениях, — вмешался Аваллах, — разве что ты сам извинишься за клевету, которую на меня возвел.
— Ты назвал меня клеветником!
— Более того, я называю тебя лжецом, — сказал Аваллах, отхлебывая вино.
— Прошу вас! — вмешался Керемон, — соглашение, которое я предлагаю, таково: Нестор отзывает свою жалобу, Аваллах соглашается забыть о нанесенной ему обиде.
Оба царя ощетинились, но Нестор заговорил первым:
— О его обиде! Как насчет моей обиды? Я лишился команды и претерпел множество страданий.
— Вот как? — Керемон посмотрел на него в упор. — Покуда я не вижу ничего, что подтверждало бы твои слова.
Нестор ткнул пальцем Аваллаху в лицо.
— Как это ничего?! Он…
— Ничего, — повторил Керемон, багровея. — Клянусь богами земными и небесными, ничего! Твой рассказ шит белыми нитками. На что ты надеялся — на чарующую силу своего голоса? У нас нет никаких причин верить
Цари в ярости смотрели друг на друга.
— Я прошу Аваллаха меня простить, — сказал Верховный царь, — ибо сознаю, как велика его обида.
Нестор оскалился и ухватился руками за край низкого стола, как будто хотел его опрокинуть.
Керемон повернулся к Аваллаху.
— Что скажешь? Уже поздно, а нам надо к чему-то придти.
— Хорошо, — медленно сказал Аваллах, — ради общего согласия я готов на мировую и не буду требовать возмещения.
— Ну? — Верховный царь повернулся к Нестору.
— Коли уж вы оба против меня, мне остается только покориться.
Нестор медленно встал, бросил убийственный взгляд на Аваллаха, повернулся на каблуках и вышел.
Керемон подлил в тонкие хрустальные кубки еще вина.
— Вот ведь хитрец. Однако теперь все улажено, и не будем о нем думать.
— Хотелось бы надеяться, что улажено.
— Как ты думаешь, почему он выбрал именно тебя?
— Не знаю. Для меня это полнейшая загадка. Как и вот это. — Он запустил руку в карман и вытащил документы, отобранные у лазутчиков на верфях Белина.
— Что это?
— Эти документы отобрали у двух огигийцев, которых задержали у Белина на верфях; они выдавали себя за азилианских торговцев. Однако, как отсюда явствует, они собирались не просто нанять корабль.
Керемон хмуро проглядел бумаги.
— Да, вижу… амбары… число ворот в городе… глубина залива… запасы питьевой воды… Исходя из этого… — он поднял встревоженный взгляд, — …следует ожидать вторжения.
— Мы тоже так думаем, государь.
— Кому еще про это известно?
— Только мне и Белину. — Аваллах помялся, затем добавил: — И Сейтенину.
— Никому больше не говорите. И вообще забудьте об этом происшествии.
— Забыть, государь? Но это… — он указал на документы, — …объясняет его гнусную выходку на совете.
— Я разберусь по-своему, Аваллах. Предоставь это мне.
Мгновение Аваллах смотрел на Верховного царя.
— Как вам будет угодно, государь. — Он осушил кубок и встал. — Если вы меня извините, то день был долгий, и я хотел бы откланяться.
— Да, конечно, — любезно согласился Керемон. Он встал и проводил Аваллаха до дверей. — У всех нас был утомительный день. Хорошо выспаться не помешает.
— Доброй ночи. — Аваллах повернулся и шагнул в дверь.
Верховный царь положил руку ему на плечо.
— Прошу, как ни трудно это тебе, забудь обо всем. И не задирай Нестора. Вообще держись от него подальше.
— Вот это как раз несложно. Я не собираюсь иметь с ним ничего общего ни сейчас, ни впредь.
— Я выясню, что за этим кроется, Аваллах. Положись на меня.