Талисман цесаревича
Шрифт:
В этот момент раздался стук в дверь. Ага! Это должно быть слуги принесли мне обед: сам-то я его пропустил. Кричу:
— Не заперто! Заносите, ставьте тарелки на стол и побыстрее дуйте отсюда. И спасибо за заботу.
— Какие тарелки? — раздаётся недоумённый голос от двери.
Оборачиваюсь. Мдя… Неловко получилось: у двери стоит императрица, а рядом какая-то девушка в нежно-голубом платье. Встаю, и тут же сгибаюсь от боли в пояснице. Хватаюсь за больное место, чертыхаюсь.
— Юрий Сергеевич, какие тарелки? И что с Вами случилось? — ласково интересуется Наталья.
— Тысяча извинений, Наталья Алексеевна!
— А тарелки?
— Что тарелки, да бог с ними, с тарелками! Горничная собиралась обед принести. Я-то увлёкся, пропустил.
— Знакомься, Юрий Сергеевич, это моя сестра, Луиза Августа Гессен-Дармштадтская. Она пожелала лично познакомиться с автором «Баркаролы». Ты не откажешь в такой малости?
Целую ручки сначала Наталье Алексеевне, затем Луизе:
— Не откажу. Я очень рад познакомиться с Вами, только извините великодушно за мой вид и вообще за обстановку беспорядка.
— Я понимаю, Вы творческий человек, Вам это свойственно. — по-немецки отвечает Луиза, глядя на меня с каким-то непонятным восторгом.
Непонятливо хлопаю глазами в ответ: что такое происходит? Сбросив наваждение, начинаю суетиться:
— Наталья Алексеевна, Луиза Августа, уж коли вы пришли, могу вам сыграть арию, что я только что написал?
— Да-да! — хлопает в ладошки Луиза — Мы очень хотим!
— Тогда присаживайтесь.
Убираю со стульев на рояль вороха бумаг, помогаю сесть дамам, и обращаю внимание, что Луиза отчаянно краснеет при каждом не то что прикосновении, а даже при обращении к ней. Непонятно. А потом вдруг до меня доходит: я-то привык считать себя старым пердуном, а Луиза наоборот видит перед собой молодого, высокого, весьма симпатичного полковника в отлично сидящем мундире, украшенным орденом в виде голубого мальтийского креста с прусскими орлами. И занимается полковник самым, что ни на есть творческим делом: пишет музыку, которая уже обрела немалую популярность, как в России, так и в Европе.
Три часа спустя:
— Луиза, милая сестрица, я вижу, что после знакомства с Юрием ты сама не своя. Открой мне своё сердечко: ты увлеклась этим человеком?
— Ах, Вильгельмина! Я и сама не знаю, что со мной происходит! Когда я дома слушала чудесные мелодии Юрия, он представлялся мне обычным композитором, вроде тех, что вьются при дворе нашей матушки и во дворцах других владетелей. Да, музыка чудесная, но автор нисколько не симпатичен. Приехав в Россию, я узнала, что Юрий дворянин, офицер и отважный человек, убивший на дуэли своего обидчика. А сегодня я увидела перед собой прекрасного мужчину с бесконечно нежным взором.
— Юрий действительно необыкновенный человек. Кроме музыки он занимается тысячью вещей и во всех своих занятиях он достиг высокого совершенства. А ещё он необыкновенно удачлив, и щедро делится своей удачей с нами.
— Неужели? Ах, как бы мне хотелось познакомиться поближе с этим человеком!
— Нет ничего невозможного, моя милая сестрица! Но как же твой наречённый жених?
— Ты же знаешь, Вильгельмина, что я сговорена с этим мальчиком в силу политических соображений, и выполню свой долг, но…
— Я понимаю тебя, Луиза, и обещаю хорошо подумать над сим вопросом. Скажи, ты твёрдо хочешь выйти замуж за Юрия?
— Всем сердцем желаю этого!
Наталья Алексеевна прошлась по кабинету, выглянула в окно, полюбовалась на Неву, подошла к раскрытому книжному шкафу, провела пальчиком по корешкам. Постояла, подумала, закусив нижнюю губу. Привычка неправильная, и матушка ругала Вильгельмину за неё, но теперь Наталья сама взрослая, впрочем, с дурными привычками борется.
Павел работает с бумагами, мешать ему не нужно, и Наталья дождётся, когда он решит отдохнуть.
Заметив признаки утомления супруга, Наталья дёрнула за шнурок звонка, в дверях приняла у горничной поднос и ловко поставила на маленький столик у окна две чашки кофе и плетёную вазочку с печеньем. Павел очень ценил такие жесты любви и заботы.
— Что-то хотела рассказать, моя милая?
— Да. Вечор [42] мы с Луизой отправились навестить нашего общего друга, полковника Булгакова. Луиза с самого приезда стремилась познакомиться со столь даровитым композитором, а я, признаться, решила проверить, насколько старательно он выполняет своё обещание.
42
Вечор — вчера вечером
— Каковы же результаты знакомства и проверки? — улыбнулся Павел, отпивая кофе из чашки.
— Проверка прошла блестяще. Когда мы вошли, вся гостиная завалена бумагами: ноты, какие-то рукописи. Юрий нас даже не заметил. Поверишь ли, на наш стук он не оборачиваясь кричит, что, мол, ставьте тарелки на стол и уходите.
— Какие тарелки?
— Он пропустил и завтрак, и обед, ему еду носят прямо на рабочее место.
— И что было дальше?
— Увидел нас, собрался вскочить, а поясницу свело, он и разогнулся не сразу.
— Ха-ха-ха! Увлекающаяся натура!
— Это верно. К тому же всё выглядело необычайно мило. Юрий Сергеевич пишет оперу о былинном герое Садко, нам он показал две арии: арию варяжского гостя и арию веденецкого гостя.
— Тебе понравилось?
— Очень. Послушай то немногое, что я запомнила:
Город прекрасный, город счастливый, Моря царица, Веденец славный! Тихо порхает ветер прохладный, Синее море, синее небо! Над морем синим, царствуешь кротко, Город прекрасный, Веденец славный! Месяц сияет с неба ночного, Синее море плещется тихо.— пропела Наталья.
— Значит опера из былинных времён? Дельно! Мы с Юрием Сергеевичам обсуждали темы для сюжетов, и первоначально была мысль создать нечто из петровских времён или Смутного времени, но потом он пообещал подумать получше. Ну что же, задумка превосходная. Но ты сказала, что с тобой была Луиза, желавшая познакомиться с нашим талисманом?
— Да, Луиза была со мной. Ах, милый мой Павлуша, когда они посмотрели друг на друга, я вспомнила тот момент, когда увидела тебя.