Талисман из Ла Виллетт
Шрифт:
Появление Виктора прервало эту оду алкоголю.
— Кто здесь? Жакмен? — рявкнул Мартен Лорсон.
— Легри, книготорговец. Мы с вами разговаривали на бойнях.
— Книжник-детектив?.. Вы совсем чокнутый, раз притащились сюда средь бела дня! Когда вы наконец отвяжетесь от меня?
— Я купил вам сигарет.
Мартен Лорсон смягчился, снял с огня котелок и поставил его перед собой, прежде чем взять у Виктора пачку.
53
Марк-Антуан Десожье (1772–1827), «Застольная песня».
— Я не отниму у вас много времени, — сказал Виктор. — Мне не дает покоя одна деталь. Вы рассказали, что убийца сбежал и почти сразу вернулся — неизвестно зачем.
Мартен Лорсон громко икнул.
— Вы достаточно трезвы, чтобы отвечать? — уточнил Виктор.
— Будь я пьян, и двух слов не связал бы.
— Тогда скажите, но сначала подумайте: это мог быть другой человек?
Мартен Лорсон потирал ладони, держа их над жаровней.
— Странно, что вы заявились с этим вопросом именно сегодня. Я чуть не рехнулся, пока перебирал в уме подробности. И теперь уверен: молодчиков было двое!
— Спиртное не повлияло на ваше мнение?
— Нет, вовсе нет. Дело в их шляпах! Они были разные. Тот, что задушил девушку, был в фетровой шляпе, а второй — в картузе.
— Убийца мог сменить головной убор.
— Но зачем? Он не знал о моем присутствии, иначе вряд ли рискнул бы вернуться.
— В подобных обстоятельствах люди часто теряют голову.
— А вы, как я погляжу, знаток… — хмыкнул Мартен Лорсон. — Коли вы заявились в эту нору, значит, мои слова чего-то стоят, пусть я сто раз пьянчужка. Доверьтесь моему чутью. Пожмем друг другу руки и разойдемся. Я не хочу, чтобы вы навлекли на мою голову неприятности, мне их и без того хватает.
Виктор удалился, очень довольный тем, что Лорсон подтвердил его догадку.
Джина вышла из омнибуса. Кто-то толкнул ее, она извинилась. Город наступал на нее со всех сторон. По Елисейским Полям от Триумфальной арки катил океан экипажей. Шумное зрелище напоминало возвращение победителей после битвы.
У Джины закружилась голова, все поплыло перед глазами, и она прислонилась к дереву. Она не могла заставить себя влиться в толпу, лучше вернуться домой, где ей ничто не угрожает. Джина увидела свое отражение в витрине ювелирного магазина и показалась себе уродиной. По тротуару мимо нее шли элегантные, ухоженные женщины в сопровождении молодых и не очень мужчин, но все с пресыщенным выражением лиц. Ей показалось, что она читает их мысли: «Никто тебя не знает. Никто не знает, кто ты, никому не ведомы твои желания и твое одиночество. Тебе здесь нет места». Она вдруг устыдилась своего наряда и того, что дожила до зрелых лет, но так и не набралась опыта.
Кондитерская «Глопп» напоминала сказочный дворец. Джина запаниковала. Она никогда не осмелится переступить порог подобного заведения!
«Не стану бояться, — подумала она и сделала глубокий вдох. — Будь что будет».
Она стояла, пытаясь совладать с чувствами, и чувствовала себя какой-то мидинеткой. [54] И все же как хорошо, что есть такой человек, как Кэндзи Мори, и как приятно думать — пусть это всего лишь иллюзия! — что она ему нравится.
— Вы заблудились? Мне очень жаль. Здесь слишком людно — победители и проигравшие возвращаются со скачек в Лоншане. — Кэндзи стоял перед ней и улыбался — так мило, так искренне. Он ее не обманывает. От него исходит умиротворяющее благоразумие, он ничем не выдает своих чувств. — Я очень рад вас видеть, дорогая, — сказал он. — Позвольте предложить вам руку.
54
Мидинетка — молодая парижская швея; в переносном значении — простушка, наивная, легкомысленная девица.
Жозеф мерз у входа в «Отель де Бельфор». Он прохаживался по тротуару и то и дело поглядывал на часы, изображая нетерпеливого поклонника. Надо было «заправиться» поплотнее у Дюваля, есть ему хотелось ужасно, а уж за сортир он бы сейчас душу продал. Его убьет голод или холод, но прежде он опозорится, намочив штаны. Нет, он все выдержит. Уже дважды к стойке подходил, прихрамывая, какой-то человек и о чем-то разговаривал с портье. На третий раз он написал записку кому-то из постояльцев — судя по тому, что портье позвонил и вызвал грума. Хромой торопливо покинул холл. Жозеф принялся насвистывать, делая вид, что рассматривает витрину мебельного магазина. Хромой отошел на несколько метров и притворился, что его ужасно заинтересовала витрина другого, писчебумажного магазина. На вид ему было немного за сорок. Приятное лицо, разве что чуточку жесткое, густая шевелюра, бакенбарды… «Красивый мужчина», — машинально отметил Жозеф.
Он небрежной походкой вернулся обратно и задержался у входа: посреди холла с растерянным видом стояла очаровательная смуглая брюнетка. Она развернула записку, прочла, резко вскинула голову и побледнела, словно увидев призрак.
Заинтригованный Жозеф решил продолжить слежку. Неужели это и есть Софи Клерсанж?
Софи подошла к стоявшему у лифта груму.
— Кто оставил эту записку? — спросила она.
— Один господин.
— Как он выглядел?
— Не знаю, мадам, записку вручили мсье Делору, а он уже ушел.
— Где я могу его увидеть?
— Мсье Делора? О, мадам, он живет далеко, в Аржантейе.
У Софи подкосились ноги.
«Как они меня нашли?»
Она перечитала записку:
Вы в опасности, остерегайтесь, за вами следят. На вашем месте я бы убрался подальше от этой гостиницы. Не медлите, прошу вас. И главное, прервите на некоторое время все сношения с внешним миром.
Кто может быть автором предупреждения? Эрманс? Нет, она бы подписалась… Друг… Что еще за друг? Вон тот толстяк, который пьет джин с тоником? Или худой, как скелет, хлыщ, что болтает всякий вздор хихикающей индюшке?
Софи поднялась на лифте на четвертый этаж и заперлась у себя в номере. После убийства Лулу ее жизнь превратилась в кошмар. Кто же все-таки автор записки? Софи сменила адрес, успокоилась, а теперь все началось снова.
Кто-то хотел убить ее, но ошибся в выборе жертвы. Который из троих?
Жозеф заметил, что хромой вернулся в гостиницу и теперь стоял у лифта. Дверь открылась, появилась давешняя молодая женщина в теплой накидке. Коридорный нес за ней чемоданы. Незнакомка подошла к стойке, оплатила счет. Мальчик погрузил ее вещи в подъехавший к тротуару фиакр и крикнул кучеру:
— «Отель де л’Ариве»!
Дама села в экипаж.
Хромой перегнулся через стойку и выложил перед портье несколько монет. Тот что-то сказал, хромой кивнул, огляделся и направился к вращающейся двери.
Жозеф выждал пять минут, выхватил из кармашка часы и ринулся к стойке.
— Это уже слишком! Все женщины одинаковы, все не в ладу со временем! Соблаговолите сообщить мадемуазель Клерсанж, что клерк мэтра Пиньо желает немедленно ее видеть.
— Не могу, — невозмутимо сообщил портье.