Талларн: «Палач»
Шрифт:
— Раш, вырубай вокс, – сказал он, в голосе его нарастала паника.
— Что? – спросил Рашне.
— Вырубай его.
— Почему?
Акил не слушал. Он вспоминал, как наблюдал за преследующей добычу саблезубой кошкой в экваториальных джунглях, о её манере двигать головой, принюхиваясь к воздуху. Он медленно потянулся к управлению и выключил двигатель.
— Что ты делаешь? – воскликнул Рашне.
— Выруби во…
Они оба услышали это.
— Двигатель, – выдохнул Рашне, – это они, они там.
Парень потянулся к воксу.
Танк вывалился из тумана прямо перед глазами
— Мне жаль, – прошептал он самому себе.
Мир исчез за пеленой белого света.
— Убийство! – крикнул Лахлан. Тахира поморщилась, когда рёв раздался в её наушниках. Она чувствовала, как пот катится по её коже. Температура внутри «Фонаря» мгновенно взлетела после выстрела орудия. Под хим. защитным костюмом волосы встали дыбом, как только плазменный уничтожитель начал перезарядку. Корпус трясло и качало, пока они мчались в сражение. Шум двигателя вибрировал в её голове.
Теснясь в башне рядом с Лахланом, она ощущала себя как в лодке посреди бушующего моря. Весь экипаж был одет в костюмы из резины и обработанной ткани. Вдыхая воздух через маску, соединенную с генератором воздуха танка, ей казалось, что она тонет в жаре и мозговыносящем рычании двигателя «Фонаря». Она едва видела то, что не находилось непосредственно перед её окулярами, и влага от её дыхания уже ручейками стекала по стеклам. Единственным способом, которым она могла общаться с остальным экипажем, был внутренний вокс.
Снаружи завеса раскаленного пара вырвалась с конуса орудия. Покрывавшая его слизь воспламенилась. Всполохи пламени поползли по «Фонарю», уничтожая полоски отличия Амарант на орудийной башне. Чёрная жидкость летела с дороги, танк двигался, таща за собой плащ стекающего пламени.
Для Тахиры всё начало происходить очень быстро с того момента, как она засекла машину противника, а Лахлан выстрелил.
Она тренировалась в боевых машинах полдесятилетия, участвовала в учениях и накатала более сотни машино-часов. Но это было ни на что не похоже. Информация и чувства нахлынули на неё. Дюжины мыслей, страхов и вероятностей формировались и исчезали в одну секунду. Это было всё равно, что пытаться удержать шторм. Это был разрыв, поняла она, разрыв между тренировкой и реальностью, разрыв, который она всегда хотела преодолеть.
Струйки жара и газа смазали картинку в её перископе. Красные иконки отмечали место, где была машина противника. Она не двигалась. Довольно неплохо.
— Убийство подтверждаю, – сказала Тахира. Ауспик завизжал. Из зелёного тумана пикселей показалось очертание. – Противник, с левого борта, шестьдесят градусов, атакуйте, как только увидите их.
— Я их не вижу, – прокричала Генжи.
— Вращаюсь, – сказал Лахлан рядом с ней, и башня начала поворачиваться в своём кольце.
«Я ничего не вижу».
«Генжи», – подумала Тахира. Терра, она хотела только, чтобы девчонка перестала кричать. Тахира не отвечала, она понятия не имела, что происходит. Противник исчез с ауспика. Вспышки янтарного, зеленого и красного танцевали по чёрному экрану монитора. Она постаралась сфокусироваться на экране ауспика, бросая взгляды в перископ. Она не видела проклятую тварь и там.
Она обратила свой взгляд на зелёные отметки «Тишины» и «Света смерти» на экране ауспика. Они формировали клин с «Фонарем» на острие. Первая жертва была прямо по курсу, но даже тогда они смогли разглядеть её только благодаря тепловому выбросу. Теперь же они не могли засечь остальные силы противника. Она знала, что были реальные шансы развалить построение эскадрона, или сделать что-то фатально глупое, перестреляв друг друга в попытке поразить противника. Она прижала свой правый наушник к уху и переключилась на передачу.
— Всем машинам, говорит «Фонарь», огонь только при визуальном подтверждении.
Гектор и Брел подтвердили получение приказа, их голоса почти утонули в растущем хаосе звуков вокруг неё.
— Куда эти ублюдки подевались? – проговорил Лахлан. Он прижимался лицом к резиновому кольцу окуляра прицела главного орудия «Палача».
— Вижу одного, – раздался ещё один крик. Это был Удо с правого спонсона. Она взглянула на ауспик и увидела справа угловатый красный сигнал, эхом отразившийся от металла и тепла. Цель.
«Острый глаз, крысёныш», – подумала она.
— Поворот, вправо, вправо, вправо. Цель, с правого борта, восемьдесят градусов сужающаяся, атака при визуальном опознавании.
Тон двигателя изменился, и башня начала поворачиваться.
— Попался! – прокричал Удо.
— Визуальное подтверждение противника, – сказала Тахира. Но сигнальная лампочка выстрела орудия правого спонсона уже горела жёлтым светом на панели управления. Она открыла рот, чтобы закричать.
— Стреляю.
— Удо! Подтверди, мать твою!
Эхо энергетического разряда прокатилось по отсеку.
— Попадание! – завопил Удо.
Тахира прильнула глазами к одному из перископов. Она едва различала хоть что-то в пределах десяти метров. Охряные облака клубились перед глазами, как ил во взмученной воде. Она включила инфракрасное видение, и мир превратился в серую дымку. Жар лазерного выстрела был бледнеющей линией в тумане.
— «Фонарь», говорит «Свет Смерти», – врезался ей в уши голос Гектора, – у меня прямо по курсу вспышка лазера. Почти попала в нас. Что происходит?
— Удо! – рявкнула Тахира.
— Это были они, я видел, – отозвался Удо. Она почти видела, как он несогласно мотает головой, словно дружественный огонь был ещё одной ошибкой, которую можно понять.
— Заткнись, – прорычала она. Сигналы скакали по ауспику, меняясь с красного на жёлтый, перекрываясь и противореча друг другу. Это было похоже на попытку драться с кем-то, ориентируясь на звук, стоя под проливным дождём. Враг был там, они были правы…
Красный свет залил ауспик. «Фонарь» покачнулся. Белый свет хлынул из окуляров её перископов. Лахлан матерился. Она взглянула на него. Он руками зажимал глаза. Генжи и Макис кричали. Ауспик очистился. Она вытаращила глаза.