Таллиннский переход
Шрифт:
Впрочем, «отсутствие порядка» это было совсем не то выражение, которым можно было бы охарактеризовать существовавшую в городе ситуацию. С чердаков, из окон, из подворотен велась стрельба по советским патрулям. Несколько моряков, следовавших в город по одиночке, бесследно пропали. Дело дошло до того, что автоматная очередь прошила машину начальника штаба флота адмирала Пантелеева, просто чудом никого не задев. В пригородах орудовали банды националистов — «айсаргов». Одного моряка, кажется с лидера «Минск», попавшего к ним в руки, они изжарили на медленном огне. Сколько это может продолжаться? Разве Лауристин не обещал ему, Трибуцу, что обеспечит порядок в тылу обороны? Что стоят его
Лауристин молчал. Он мог бы ответить адмиралу, что его «истребительные батальоны», имеющие приказ расстреливать любого подозрительного эстонца и даже задерживать любого подозрительного русского, очень немногочисленны. И хотя их громко называют во множественном числе «батальоны», их личный состав по численности не составит и одного полного батальона. А «айсаргов», к сожалению, очень много. Было мало времени, чтобы по-настоящему перевоспитать эстонцев. Он, Лауристин, еще до войны представил куда следует списки подлежащих высылке из Эстонии, но этот план был выполнен едва ли на треть из-за нехватки транспорта. Эстонцы несознательны и страшно консервативны. Им не дано понять, какое счастье неожиданно обрушилось на их головы. Для того, чтобы они это поняли, необходимо время и комплекс различных воспитательных мероприятий.
Вслух же Лауристин заверил командующего КБФ, что правительство Эстонии приложит все силы с целью наведения порядка. Сказал он это не слишком уверенным голосом и неожиданно спросил, когда начнется эвакуация Таллинна. Трибуц очень хотел бы и сам знать, когда начнется эвакуация, но сделав вид, что ему-то все хорошо известно, сухо заметил Лауристину, что тот может не беспокоиться — для него самого и его сотрудников всегда отыщется место.
Секретная инструкция, с которой под расписку был ознакомлен Трибуц, гласила: под страхом строжайшей личной ответственности обеспечить эвакуацию членов эстонского советского правительства, а также работников НКВД, Прокуратуры и народных судов Эстонской ССР. При разработке плана эвакуации штаб КБФ распределил всех по боевым кораблям, у которых шансов прорваться из блокированного Таллинна было теоретически гораздо больше, чем у громоздких, тихоходных транспортов, тем более, что штаб пуще всего боялся подводных лодок и надводных кораблей противника.
Однако настырный эстонец (хотя злые языки и утверждали, что он никакой не эстонец, а швед из Коминтерна) столь же сухо ответил командующему флотом, что он понимает — его и его сотрудников за все хорошее, что они сделали с 1939 года, не бросят на растерзание собственному народу хотя бы для того, чтобы не создавать на будущее столь неприятного прецедента. Но в данном случае речь идет совсем о другом: необходимо срочно эвакуировать ценности Государственного банка Эстонии. Адмирала совсем не похвалят, если он оставит противнику столь большое количество валюты в золотых монетах и ассигнациях.
Адмирал был, мягко говоря, озадачен. Он почему-то считал, что золотой запас Эстонии давно вывезен в Москву, а активы в зарубежных банках заморожены.
Лауристин уточнил: речь идет не о неприкосновенном золотом запасе. Тот действительно давно в Москве, а о текущих валютных фондах, которые составляют тем не менее достаточно крупную сумму в пересчете на фунты стерлинги. Трибуц попросил назвать сумму. Лауристин ответил, что он расчетов не производил, но по правительственным каналам имеет приказ любой ценой обеспечить доставку валюты из Таллинна. Сказано это было таким тоном, что многоопытный в таких вопросах Трибуц моментально понял, что в данном случае ему ничего больше знать не положено, а значит не положено задавать и никаких
Очень хорошо! Ему и без того достаточно ответственности: за оборону города, за сотни кораблей и десятки тысяч людей. Ему еще надо отвечать за какое- то золото... Пусть Лауристин сам и отвечает за это золото. В конце концов, кто он, Трибуц, такой? Он всего-навсего командующий флотом. Он даже не адмирал, а всего лишь вице-адмирал. А Лауристин — глава правительства Эстонии. Немедленно сменив командный тон на язык подчиненности, адмирал Трибуц сказал: «Хорошо. Обсудим на Военном совете, и я вам немедленно доложу...»
24 августа 1941, 12:30
Нарком военно-морского флота СССР, адмирал Кузнецов, тщательно пытался сдержать учащённые удары сердца. Каждый раз, когда, вслед за кивком лысой, как биллиардный шар, головы Поскрёбышева, перед ним открывалась дверь сталинского кабинета, сердце адмирала было готово выскочить из груди. Потом адмирал успокаивался и даже после весьма резких разносов, которые ему порой устраивал Сталин, уходил из кабинета диктатора вполне спокойным. А вот при входе Кузнецов ничего с собой поделать не мог — сердце стучало так, что адмирал, мужчина огромного роста и атлетического сложения, боялся потерять сознание.
Кабинет Сталина был знаком ему до мелочей: наглухо зашторенные окна, длинный стол для заседаний, портрет Маркса над дубовой облицовкой стены, маленький столик секретаря, где под лампой с зеленым абажуром лежали чистые листы бумаги и стояла простая чернильница с сиротливо прислоненной ученической ручкой с восемьдесят шестым пером.
Сталин стоял посреди кабинета, как всегда посасывая потухшую трубку и с видимым удовольствием вдыхая прокуренный едкий воздух своего кабинета. Бледное, испещренное оспой лицо диктатора сильно осунулось за последнее время. Густая паутина седины охватила голову и испятнала известные всему миру черные усы.
Тяжело дались Сталину первые два месяца войны. Сын грузинского сапожника, недоучившийся семинарист, ставший, по иронии судьбы и истории, единовластным повелителем самого большого в мире государства, Сталин искренне считал, что глобальный террор и несколько заученных догм, вроде «неизбежности войн в эпоху империализма», позволят ему без труда управлять не только собственной страной, но и всем миром. Предательство Гитлера, ставшего из почти союзника смертельным врагом, потрясло его до глубины души. В считанные дни Сталин из цветущего 62-летнего грузина превратился в дряхлеющего на глазах старика с согнутой спиною, седыми волосами и шаркающей походкой.
На всем протяжении фронта, от Балтики до Черного моря, его «сталинская армия» терпела такие поражения, которых Россия не знала со времен татарского нашествия, то есть с XIII века. В поисках выхода пришлось молить о помощи финансовую верхушку Соединенных Штатов и Англии — двух самых заклятых врагов, которых они с Гитлером еще полгода назад планировали уничтожить «как класс» в мировом масштабе.
Но кто мог подумать, что Гитлер — такой в общем- то неглупый человек, из рабочих, со столь смелыми и прогрессивными взглядами — окажется такой сволочью и мразью?! Такой гнусной гадиной! Предателем! Да, да, именно предателем! Еще в январе 1941 года, сволочь, дразнил Сталина перспективами совместного похода в Индию для сокрушения британской колониальной империи, а ведь, наверное, уже тогда утвердил план нападения на СССР. Ну, ничего. Еще посмотрим, кто кого! Тварь! Два года почти воевал, подлец, на Западе на советской нефти и пшенице — и вот благодарность! Ничего, ничего.