Таллиннский переход
Шрифт:
Адмирал машинально выключил приемник. Прослушанное сообщение было основано на сводке его штаба о действиях в Рижском заливе двух последних оставшихся там эсминцев «Сурового» и «Артема», но зачем в сообщении приплели торпедные катера? Кстати, нужно проконтролировать, передан ли на «Суровый» и «Артем» приказ о немедленном возвращении в Таллинн.
На столе каюты лежала карта общей стратегической обстановки на северо-западном направлении, составленная операторами штаба по данным на 6 часов утра. Трибуц, вздохнув, посмотрел на нее. Было видно, что его штаб толком не знал точного положения под Ленинградом, но даже из того, что им было известно, вырисовывалась жуткая картина. Маленький пятачок таллиннского плацдарма уныло краснел уже в глубочайшем немецком тылу. Стрелы немецкого наступления хищно охватывали
Ярость охватила Трибуца. Маршал Ворошилов! Кто-нибудь когда-нибудь скажет вам в лицо, что все это произошло и произошло так быстро благодаря вашему полному невежеству в военном деле! С какой радостью в самый канун войны вы заявили, что «армия и флот вычищены до белых костей»! Безграмотный и гнусный кремлевский интриган! Как он вообще попал в главкомы? Ведь на эту должность пророчили генерала Мерецкова, но он куда-то пропал в самом начале войны. Сначала пошел слух, что генерал попал в плен, но не похоже. Немцы бы объявили об этом на весь мир. Не каждый день попадают в плен генералы армии. Потом кто-то говорил, что Мерецков отправлен на Дальний Восток формировать резервные дивизии. Это более вероятно, но не менее обидно.
При компетентном управлении войсками, правый фланг которых опирался бы на поддержку мощных соединений флота, немцы и шагу не смогли бы сделать по Прибалтике... Мощные соединения флота! Почему-то снова вспомнилось, как тогда, в самом начале войны, подорвался «Максим Горький», погиб «Гневный», как переломился пополам «Сторожевой» в дневной атаке торпедных катеров, как паршивая плавбаза тральщиков, которую пришлось срочно в сводке объявить крейсером, рассеяла своим огнем целый дивизион наших эсминцев, чуть не уничтожив один из них... Да, вычистили нас действительно до белых костей! Отняли инициативу, отняли ту поэзию, без которой невозможно делать никакое дело, а тем более военное, когда своих боишься гораздо больше, чем противника...
Возможно он и сам некомпетентный командующий в цепи той страшной некомпетентности, которая пронизала всю страну сверху донизу, а его мысли о генерале Мерецкове — годами выработанное, инстинктивное желание укрыться за широкой спиной надежного, волевого, инициативного и компетентного командира, который, отвечая за все сам, отдавал бы тебе четкие и разумные приказы, а ты отвечал бы только за их своевременное выполнение. А Ворошилов? Ярость сменилась злорадством. Теперь-то уж этот подонок на костях разгромленных в пух и прах армий, на костях погубленного без всякой пользы флота должен сломать себе шею! Если бы на его месте был генерал Мерецков!
Трибуц не знал, да и не мог знать, что именно в этот момент генерал армии Мерецков, оглашая своими воплями и рыданиями подвалы лефортовской тюрьмы, корчился под ударами резиновых палок, выбивавших из него показания о том, что он английский шпион и террорист.
25 августа 1941, 09:20
Адмирал Ралль взглянул на часы. До начала совещания у командующего флотом оставалось еще сорок минут. Столь неожиданный вызов на совещание всех командующих соединениями и отрядами, а также всех флагманских специалистов флота и ОЛС мог означать, по мнению Ралля, только то, что командующий получил какое-то новое, важное сообщение. Другими словами, получен приказ, разрешающий эвакуацию флота и гарнизона из таллиннской западни. Приказ этот и так уже до неприличия запоздал, но, слава Богу, видимо, он получен. Адмирал еще раз просмотрел все графики и документы, связанные с минным обеспечением эвакуации, которые его штаб подготовил уже давно, ежедневно корректируя его на фоне меняющейся обстановки и ежедневной гибели бесценных тральщиков. Адмирал откинулся в кресле и на минуту закрыл глаза. Он находился в своем салоне на эскадренном миноносце «Калинин». Корабль стоял в Купеческой гавани, пришвартовавшись к причалу-понтону, с другой стороны которого стоял эсминец «Володарский».
«Калинин» принадлежал к последней так называемой ревельской серии «новиков» и, хотя был заложен аж в сентябре 1913 года, умудрился, говоря флотским языком, «просачковать» все три войны вплоть до июня 1941 года, когда железная воля
При рождении эсминец получил имя «Прямислав» по капризу Николая II, увлекавшегося в ту пору лихими действиями русских фрегатов в Ревельском и Выборгском сражениях конца XVII века. Сборка корабля на стапеле специально построенной для этой цели верфи на северо-западной окраине Ревеля шла быстро, и спуск эсминца намечался на осень 1914 года. Однако начавшаяся война смешала все планы строительства, главным образом, потому, что прекратились поставки оборудования и механизмов, заказанных фирме «Ланге и сын» в Германии и Швейцарии, а заказы из Франции и Англии шли теперь немыслимо кружным путем через Архангельск. Тем не менее, в конце июня 1915 года эсминец был спущен на воду. Но дальше дело пошло еще хуже. Одну турбину с «Прямислава» взяли на достраивающийся головной «Изяслав», заводы срывали поставки оборудования; в итоге, в 1917 году, эсминец, если верить оценке, проведенной очередной комиссией ГУКа, был готов лишь на 69%.
Между тем, волна немецкого наступления покатилась по Прибалтике, подминая под себя новейшие судостроительные предприятия в Либаве и Риге, непосредственно подступая к Ревелю. Недостроенные «Прямислав» и его однотипные братья — «Брячислав» и «Федор Стратилат» — были с большим трудом отбуксированы из Ревеля в Петроград для продолжения достройки. Однако последовавшие далее события: октябрьский переворот, Брестский мир, гражданская война, Кронштадтский мятеж — оставили корабли гнить в Кронштадте и на Неве фактически без всякого присмотра.
Отношение Ленина к флоту после Кронштадтского мятежа было общеизвестно, и только после его смерти удалось выбить средства на достройку эсминцев. Однако, как выяснилось, достроить еще можно было с грехом пополам один «Прямислав». «Брячислав» сгнил настолько, что в марте 1924 года затонул в петроградском порту, а «Федор Стратилат» представлял из себя один спущенный на воду корпус, достраивать который было просто бессмысленно. Оба корабля были с легкой душой отправлены на слом, а высвободившееся оборудование передали на «Прямислав». Хотя корабль был в ужасном состоянии, его надеялись спасти.
20 февраля 1924 года начались достроечные работы. Объём работ, если не считать ремонта сгнившего оборудования, был в общем не очень велик. Нужно было завершить монтаж некоторых трубопроводов, установить носовой турбоконденсатный насос и кормовой машинный вентилятор, смонтировать трубки главных конденсаторов, перенести носовое орудие на три шпации в нос и сменить винты.
5 февраля 1925 года эсминец был переименован в «Калинин» в честь нового председателя ВЦИК, а позднее — председателя президиума Верховного Совета СССР Калинина — личности во всех отношениях ничтожной, не имевшей никакого влияния на события, но продолжавшего верно исполнять свои обязанности марионетки даже после того, как Сталин приказал бросить его любимую жену в концлагерь с грифом «использовать только на тяжелых работах»...
20 июля 1927 года эсминец поднял флаг и вошел в строй Морских сил Балтийского моря. В последующие десять лет «Калинин» плавал в тесной мышеловке Финского залива, оставшейся нам от щедрот Брестского договора, совершал визиты в Германию, Польшу и Литву и, говоря тогдашним языком, «ковал кадры» для будущих кораблей флота.
В начале 1937 года эсминец встал на капитальный ремонт, главным образом потому, что качество работ, выполненных на нем в 1927 году, оставляло желать много лучшего, а кроме того, необходимо было установить на корабле дымовую и шумопеленгаторную аппаратуру, параваны охранители типа К-1, кормовые бомбосбрасыватели для больших и малых глубинных бомб, по два 45-миллиметровых зенитных орудия и крупнокалиберные пулемёты калибра 12,7 миллиметров вместо старых, имевших калибр 7,62 миллиметров. Заводы, загруженные по горло строительством новых кораблей, не могли выделить достаточно сил и средств для ремонта и модернизации старого эсминца, в результате чего «Калинин» простоял в ремонте целых четыре года, счастливо пропустив или, говоря флотским языком, «просачковав» все события, связанные с финской войной и оккупацией Прибалтики.