Таллиннский переход
Шрифт:
В отличие от Кирова, который, будучи продуктом военного коммунизма ленинской поры, сам выходил на субботники по сносу уникальных соборов XVIII века и на строительство Большого дома, похлопывал в цехах молодых работниц по ягодицам и с веселыми прибаутками утверждал присланные Филиппом Медведем смертные приговоры для крестьян за кражу нескольких колосков пшеницы, Жданов до такого демократизма не опускался, окружив свою жизнь ореолом таинственности, появляясь перед избранной аудиторией только на трибунах и в президиумах. Половину времени он проводил в Москве или на даче (своей или Сталина) в Крыму.
Но при всем при том, с первого же дня своего появления в Ленинграде он проявил прямо таки кипучую
В сентябре 1936 года Жданов очередной раз отдыхал со Сталиным в Сочи. Именно там они задумали план еще небывалого в человеческой истории террора против собственного народа. 25 сентября 1936 года из Сочи в Москву, в Политбюро, за подписями Сталина и Жданова, была послана телеграмма-молния:
«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение т. Ежова на пост наркомвнуддела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ ОПОЗДАЛ В ЭТОМ ДЕЛЕ НА 4 ГОДА. Об этом говорят все партработники и большинство областных представителей НКВД.
Это была самая кровавая депеша в истории человечества, развязавшая невиданный доселе нигде в мире террор. Целые слои советского общества обрушивались в братские могилы и котлованы бесчисленных лагерей. Не слишком доверяя исполнителям на местах, Сталин направил Жданова в провинцию для личного руководства массовыми казнями и арестами. Жданов едет в Уфу, Казань, Оренбург и Саратов, оставляя после себя братские могилы и переполненные до отказа тюрьмы. Не забывает он и свою «вотчину» — Ленинград. Только одних коммунистов, которых в Ленинградской парторганизации насчитывалось 300 тысяч человек, к концу 1937 года осталось не более 120 тысяч.
Сталин еще более приближает Жданова к себе, допуская его к тайнам внешней политики и государственной обороны. Жданов постоянно присутствует на заседаниях Военного совета Наркомата Обороны, лично курирует флот, безоговорочно поддерживая сталинскую, совершенно авантюрную программу военного кораблестроения. Именно Жданов выдвигает на пост наркома ВМФ ранее никому неизвестного Кузнецова, всячески поддерживая своего протеже. Он начинает вмешиваться во всё: в науку, культуру и литературу, выхолащивая по сталинскому рецепту все под единый ранжир. Музицирует в избранном обществе, посещает премьеры в театрах, зная, что представление не начнется, пока он не появится в царской ложе.
Но при всем при этом смертельно боится Сталина, вскакивает, когда тот звонит ему по телефону, даже когда в кабинете никого нет. Сносит все издевательства от любимого вождя, до которых тот был очень охоч. Звонок, к примеру, будил Жданова среди ночи, и с того конца провода звучал пьяный голос с грузинским акцентом: «Андрэй, говорят, ты сэбе лифт до третьего этажа завел. Ты пешком ходи лучше. А то у тебя пузо вырастет...» Трясущимися от страха губами Жданов отвечал, вытянувшись перед телефонным аппаратом: «Хорошо, товарищ Сталин... Учту, товарищ
Но Жданов продолжает заниматься большой политикой. Он выходит в море на новеньком «Кирове», отряхивая балтийские брызги со своего кожаного пальто Стоящие на мостике адмиралы Кузнецов, Галлер и Невицкий показывают своему куратору, как зажат в тупике Финского залива флот, напоминая о том, что вся Прибалтика и Финляндия принадлежали некогда Российской Империи. Он обещает вернуть им базы и на северном, и на южном берегу залива и выполняет свое обещание. Он безоговорочно поддерживает поворот Сталина на союз с Гитлеровской Германией и настолько убеждает себя, что дружба с Гитлером будет вечной, что 19 июня 1941 года со спокойной душой уезжает в отпуск в Сочи.
Он могуществен, и власть его в Ленинграде почти абсолютна. Но около Сталина появляются новые люди. Они молоды, энергичны, занимают ключевые посты и, ловко интригуя, прикладывают все усилия, чтобы сокрушить ненавистного им фаворита вождя. Это не так просто. Но и эти люди не простые. Это Берия и Маленков. Один держит в руках карательный аппарат, другой — орготдел ЦК.
Уже в 1939 году Жданов и «молодые» обмениваются первыми ударами. Ничья. Но Жданову ясно, что одним раундом схватка не кончится. Она кончится тогда и только тогда, когда одна сторона сокрушит и уничтожит другую. Финская война чуть не стоила ему головы, но удалось вывернуться, свалив все на военных. Но решение уйти в отпуск 19 июня было очень опрометчивым. Пользуясь шоком, в котором в течение первых двух недель войны находился Сталин, Берия и Маленков не разрешают Жданову даже заехать в Москву, а приказывают ему немедленно направиться в Ленинград, подчеркивая, что он, Жданов, не более, чем деятель областного масштаба.
Более того, происходит вещь воистину ужасная. Несмотря на свою веру в утвержденную Сталиным доктрину невозможности нападения Германии на СССР, Жданов, в силу своего положения, имел доступ к такой разведывательной информации о подготовке Гитлером вторжения, что это заставило его, если не усомниться в непогрешимой мудрости вождя всех народов, то по крайней мере, насторожиться и принять меры на случай непредвиденного развития событий в зоне своей ответственности — на северо-западе страны.
Используя все свое влияние, он добился, чтобы в случае конфликта главкомом Северо-западного направления стал способный и энергичный генерал армии Мерецков, чьи рекомендации во время войны с Финляндией, если бы их кто-нибудь слушал, могли бы привести тогда к значительному сокращению потерь и затраченного на этот конфликт времени. Вместе с тем, по рекомендации Жданова командующим войсками Прибалтийского Особого военного округа назначается талантливый, молодой генерал-полковник Локтионов, разработавший по заданию Жданова план активной обороны на территории Прибалтики с последующим быстрым переходом в контрнаступление благодаря подавляющему превосходству над противником в живой силе и технике.
Ещё добираясь со своей дачи в Крыму до Ленинграда, Жданов с удовлетворением узнал, что генерал Мерецков ночью 21 июня отбыл на «Красной стреле» из Москвы в Ленинград. Значит, начало войны застало его на своем КП. Однако, приехав в Ленинград, Жданов к своему неописуемому ужасу узнал, что оба генерала — Мерецков и Локтионов — исчезли. Жданов хорошо знал эту политическую кухню, где сам был шеф-поваром, поэтому не стал внимать слухам, будто генералы похищены абвером или гестапо. Оба были арестованы по приказу Берия, а на место Мерецкова ему прислали... Ворошилова. Жданов оценил удар, нанесенный ему «молодыми». Нетрудно было предсказать, чем кончится ворошиловское руководство Северо-западным направлением, а отвечать перед Сталиным придется ему, Жданову. Так и случилось.