Там Бора
Шрифт:
Кэт переступила порог гостиной, – какая картина предстала перед её изнеженным взором? Всё, что угодно, но подобно этому в её мечтаниях точно не было.
На диване, посреди комнаты расположилось «оно». Тело. Раскинув руки и ноги в стороны, он лежал звёздочкой абсолютно голый. Его огромный живот растёкся в разные стороны, как яичница по сковороде, а то, что должно быть мужским достоинством, затерялось где-то между жирных складок и бесформенного клочка человеческого тела, называемого членом и яйцами.
– Ну, давай, пососи, – произнесло гигантское тело. Кэт стояла посреди комната, обезоруженная, с открывшимся от изумления ртом. Она не могла пошевелиться. Удивление,
Широкие чёрные брюки, ботинки да кожаная куртка гигантских размеров. В штатской одежде он выглядел обычным человеком, ничто не указывало на то, что это служитель церкви. И, да, именно этот человек крестил путинских дочерей. Не сложно, правда? Не сложно нести похожесть на них, являться обычным чувственно внешним человеком. Когда всё внутри тебя кричит и скулит от боли. Нуждается в справедливости, чувстве собственного достоинства, благородстве.
– Ну это уж слишком, – едва найдя в себе силы, произнесла она рванула в прихожую, где стояли полусапожки, висела куртка. Судорожно понимая, что метро уже закрыто, а на такси денег нет, она хотела поскорее убраться из этого ужаса и больше никогда сюда не возвращаться. Убраться куда? – В съёмную хату и жизнь полную нужды? Из комнаты послышался мужской голос:
– Ну, что кобенишься? Сделай это, и всё. Завтра поедем тебе за Хаммером. Я всё сделаю для тебя. Ты мне действительно очень нравишься. Была б моя воля, ты бы у меня сидела дома и рожала без конца.
Кэт не в силах выслушивать подобный бред уже застёгивала молнию на полусапожках. Надев куртку, она была готова уйти в ночь, в никуда, лишь бы подальше отсюда. Из-за двери выходит это… явление… народу.
– На такси дай, – сухо проговорила та, пряча взгляд в пол от его облика. Тот подходит ближе. Напротив них огромное зеркало в золочёной раме запечатлело отражение лицедейства. Перед ним фарфоровая ваза вроде сахарницы. Открывает крышку, достаёт оттуда 500 рублей и протягивает ей. Кэт поспешила выйти.
Спокойно спускается по каменным ступеням, в парадной двухсотлетнего дома гулко доносится стук от её полиуретановых набоек на каблуках. Купидон любопытно наблюдал и поберёг стрелы. Распахнув железную дверь, Кэт вышла из парадной. Морозный воздух встретил её с распростёртыми объятиями…
…наши дни…
Почти вплотную к Воскресенской церкви подрулила компания Кэт, Лоры, Игоря и Инны. Время по дороге «прошлого» за воспоминанием прошло незаметно на пути к будущему. Молодые люди вышли из машины, оставив её припаркованной у обочины, как делали все приехавшие сюда. Природа здесь встречала своей уникальностью. Они направились к церкви. «Парящая в облаках» – так иногда называют её люди. Очень часто с Байдарского перевала спускаются облака, и тогда кажется, что храм будто парит в воздухе! Волшебное зрелище!
Оказавшись здесь, в сущности, ощущаешь зыбкость бытия. Тихие места Крыма обнажают твои раны. Здесь они открыто светятся в твоих глазах. Их видит мощь честной природы. Она снимает повязки не заметно для тебя, намотанные на раны мегаполисами. В большом городе ты зажимаешь в кулак свою душу, стискиваешь зубы и крутишься в ритме большой игры. Сдавленная воля здесь рвётся дышать полной грудью. Фокус в том, что ложь и обман здесь бессильны. Мегаполис оскверняет душу. Ты должен знать это. Но возможно вскоре всё измениться и душа перестанет быть вне закона.
На стыке пропасти с краем скалы, на котором гордо возвышается православный храм, происходит единение души и тела. Здесь происходит магия. Ведь жизнь полна, многогранна. Многое видал на своём веку храм. Его ещё называют «Форосский». Стоит, подсвеченный на обрыве скалы, он дарует душам силу веры.
– Игорь, – тихо обратилась Кэт, – купи мне, пожалуйста, пару свечек.
– Хорошо, – с энтузиазмом отозвался тот. Зашёл в небольшое деревянное сооружение при входе на территорию в храм, служившее церковной лавкой. Через минуту вышел и протянул её три маленькие, тоненькие свечки.
– Спасибо, – отозвалась Кэт. «Вот и хорошо», – подумала она про себя. Пока ребята пошли фоткаться на задний двор за храмом, откуда открывался роскошный живописный вид на ЮБК (храм находиться на Красной скале 400 метров над уровнем моря), Форос, море, горы, ясный солнечный день. Кэт скромно, делая неспешные шаги, пошла к лестнице, ведущей в главный вход храма.
Нет, она не испытывала особых чувств к храмам, батюшкам. Бог внутри. Он всё знает и слышит, и видит. Но нужно когда-то остановить свой безудержный поток жизни. Просто остановиться, встать и послушать себя. Услышать внутренний голос. Но есть такие места на Земле, помимо могил и кладбищ, куда хочется и даже надо прийти, отдать дань памяти тем, кто жил до нас. Тех, кто жил и верил, нашим родственникам, друзьям и другим людям, они заслужили право быть незабытыми. И пока живёт в сердце эта память, они будут жить вечно и помогать в наших земных делах.
Да и живые тоже достойны лучшего. Храм, церковь, священный собор – это великая сила причастия к земным делам и люди, которые здесь ныне живут.
Кэт взошла в храм. На пороге, нацепив на поясе юбку в пол, повязала платок. Уникальное место, претерпевавшее массу разрушений и гонений.
Впервые храм был освящён в 1892 году. Служения начали проводить ещё при строительстве. Частым гостем был писатель Антон Павлович Чехов. А в 1924 году Крымским ревкомом советской власти храм был закрыт. В 1927 году была экспроприирована драгоценная церковная утварь: золочёные ризы с икон, сосуды для богослужения, оклады с Евангелия, золочёные подсвечники, дарохранительница, паникадило. Позолоченные кресты на куполе и на башенках церкви были сброшены, колокола пошли на переплавку. Всё это, как и иконы, пропало бесследно. В годы Великой Отечественной войны храм служил убежищем для отряда пограничников Форосской погранзаставы под командованием Александра Степановича Терлецкого, отражавших натиск фашистов. В период оккупации немцами сам храм использовался под конюшню. были вырваны, увезены подоконники из каррарского мрамора и красивые стенные панели. Тогда от копыт лошадей пострадал мозаичный пол. После войны в храме снова открылся ресторан.
Затем храм до 1969 года использовали под склад, пока там не произошёл пожар. В пламени погибли оставшиеся на стенах иконы, фрески, отстала штукатурка.
В 1981 году храм стоял без окон, без дверей, без куполов, и Михаил Горбачёв приказал взорвать его. По счастливой случайности этого не произошло. И в 1987 году бравые ребята из Укрреставрации начали выполнять реставрационные работы.
С 1 июня 2004 года по указу Леонида Кучмы начали вестись ремонтно-реставрационные работы. В частности, был обновлён внешний вид фасадов, отремонтирован мозаичный пол, полностью заменены витражи, система отопления и электрообеспечения, проведены работы по внутренней росписи и позолоте интерьеров, выполнена реставрация и восстановлено каменное ограждение вокруг территории храма.