Там чудеса

Азара Вероника

Инар уже стоял, рассёдлывая Рассвета. Павел осторожно поставил меня на покрытую росой траву, удерживая вертикально. Увидев, с каким трудом держусь на ногах, Инар быстро положил рядом со мной своё седло, на которое меня Павел и пристроил.

– Настя, посиди пока. Сейчас поедим и поспишь. Тебе отдых нужен, я и то удивляюсь, как ты всю ночь продержалась.

Думал, жаловаться начну? Не дождётся! И рассказывать о помощнике тоже не собираюсь. Пусть мучается угрызениями совести! Обидели меня, такую маленькую и хорошую.

В ответ на слова Павла и сочувствующий взгляд Инара,

царственно кивнула, одновременно тихонечко шмыгнув носом.

Парни начали работу. Хорошо быть слабой девушкой. Я любовалась этой парой! Мирлис, продрыхший всю ночь, как только оборотень вытряхнул его из сумки, перебрался ко мне на колени. Разумеется, рыжик прекрасно разбирается в комфорте. На моих тёплых коленях гораздо лучше, чем на мокрой от росы траве.

Тем временем, был принесён и настелен лапник, разожжён небольшой костёр, в котелке закипала вода для отвара, а Мирлис принюхивался к ароматному мясу, разложенному на небольшой тряпице, рядом с хлебом и крепенькими огурчиками.

Перебралась на лапник, устроилась с комфортом, и, не дожидаясь парней, начала сооружать бутерброды. Эх, горяченького бы… В котелок полетели травы, запахло веником и мятой.

Когда я, доев третий бутерброд, сыто допивала отвар, за спиной раздался рык.

У меня сложилось чёткое ощущение, что все, кого встречаю в этом мире, рано или поздно, стараются довести меня до разрыва сердца. Кого я так обидела? Не понимаю!

Этот рык, естественно, заставил меня дёрнуться. Мало того, что облилась отваром, так едва не влетела головой в костёр! Согласна, отвар уже не горячий, не обожглась, да и костёр догорал… Но зачем было хватать меня за шиворот! Я же уже почти пролетела мимо костра!

Хотела выругаться и, едва Павел отпустил меня, резко развернулась… Отповедь замерла на губах. Дыхание перехватило…

Надо мной нависала огромная лобастая волчья голова и скалилась в насмешливом оскале. Ещё мне не хватало! Мало оборотней, лошадей, норовящих поиздеваться над неумелой всадницей, так и волки насмехаются!

Не знаю, как в руках оказалась тряпица, приготовленная Павлом под припасы, но она звонко и хлёстко шлёпнула довольную волчью морду. Волк присел на хвост от неожиданности.

Пока он тряс головой, успела вскочить и перехватила тряпку поудобнее.

– Ах ты, зараза серая! У тебя совесть есть?!

Не знала, что умею рычать, а у самой вдруг затряслись колени - волк-то огромный, чуть ли не возвышается над моей головой!

Павел корчился на земле от хохота, рядом тихонечко подвизгивал Мирлис. И чего смеются, не понимаю!

Волк, тем временем, пришёл в себя и так укоризненно уставился в мои глаза, по-собачьи повернув голову набок, что мне стало стыдно. Вспомнилось, как он привёл на помощь волчью стаю, а его так, тряпкой по морде… Хорошо хоть тряпка чистая…

Непроизвольно спрятала руки за спину, комкая тряпку в кулаке так, чтобы её было не видно. Парни, наверное, скончаются от смеха. И чего ржут, спрашивается? Неловко помялась, глядя на севшего волка. Красивый. Шерсть такая, что руки сами тянутся погладить. Если бы не его размеры и клыки…

– Настя, - просмеялся, наконец, Павел, - не убивай, пожалуйста,

нашего защитника. Он нам охрану привёл.

– Здравствуйте, - помялась, потом выдавила из себя: - Извините, это от неожиданности. Испугалась очень…

Волк повертел головой, рассматривая моих спутников, ещё раз оскалил зубы и согласно рыкнул.

Павел велел Инару загасить костёр и собрать вещи, а сам отошёл с волком на переговоры. Интересно, как они разговаривают? Павел знает волчий, или волк понимает человечий язык?

– Мирлис, - тихо позвала приятеля.
– А как они разговаривают?

– Так они же оборотни, - рыжик удивлённо посмотрел на меня.
– Ты что, не поняла?

– А как я могла понять, - опешила от сообщения.

Волк отличался размером, но много ли я волков в своей жизни видела?! Живу в “каменных джунглях”, не в лесу!

– У него глаза отличаются, прежде всего. Присмотрись - зрачок вертикальный. А размер его силу показывает. Его все знают, это…

– Настя, - не дал договорить Павел, - вещи собрала?
– он бросил странный взгляд в сторону рыжего.

Что это он? Ну, разговариваем, что такого-то? Но Мирлис отказался продолжать разговор. Тоже мне, тайны мадридского двора. Не очень-то и хотелось.

Волк тихо рыкнул, из кустов вышла знакомая волчица. Узнала её по белой отметине на груди. Волк снова что-то скомандовал, бросил на меня прощальный взгляд и исчез в лесу. Следом за ним отправился Инар, помахав на прощание. Хороший парнишка. Будет замечательно, если навестит меня потом, когда вернусь домой.

***

Дальше поехали с охраной. Оказалось, Павел может командовать волками и понимать, что они сообщают. Для меня это была череда рыков и повизгиваний.

Двигались быстро, в контакт с волками я вошла легко. Они постепенно стали настолько похожи на обычных собак, что иногда, проходя мимо какого-нибудь волка, умудрялась погладить по голове или спине. Не все были довольны, но не кусался и не рычал никто. А вот Мирлис с охраной контакта не нашёл. Возможно из-за того, что был именно в кошачьей шкурке? А может быть из-за болтовни Мирлиса? Рыжий рассказывал мне обо всём, что видел по пути. Другой вопрос - зачем мне, например, знать, что можно приготовить из тех или иных трав, которые успевали мельком увидеть, даже не успев рассмотреть? Я не знала ответа, но Мирлис молчать не мог. Словоизвержение приятеля не удавалось остановить. Надоел смертельно, я всё чаще жалела, что забрала этого хвостатого с собой.

Волки скрипели зубами, косились, и, думается мне, если бы Мирлис не сидел большую часть времени со мной, как минимум трёпка болтливому мальчишке была бы обеспечена. Даже спать бедняга не решался на земле, устраивался на деревьях после того, как на первом же ночлеге на него “случайно” кто-то наступил, прямо на голову.

Шли дни.

Мои действия по утрам стали автоматическими. Усталость нарастала, и ничего с этим поделать я не могла. Просыпалась от болтовни Мирлиса, с закрытыми глазами поднималась с плаща Павла, который использовала вместо коврика и одеяла. Гладила волчицу, служившую грелкой и подушкой, отпускала её по волчьим делам.