Там, где горит свет
Шрифт:
– Дотащу, не боись. А ножка – скакать не будешь - выдержит. Все, я пошел.
– Тьен!
– Чего еще? – обернулся через плечо вор. На миг почудилось, что вид у него какой-то усталый, словно он уже ту софу по всему дому битый час таскал.
– Зонт возьми, - только и промямлила Софи.
– А то я сам не знал.
Через пять минут примчался Люк с альбомом и цветными мелками, и с перепачканной шоколадом мордашкой. Уселся за стол и принялся что-то рисовать, негромко напевая:
– К бесям на веси, к бесям на веси.
– Какие беси? – нахмурилась, разобрав слова, сестра. – Снова от напарника своего
– Ага! – гордо признал мальчик. – Тьен так казал. Седу, да. К бесям на веси!
Глава 16
…А девчонка вообще ничего не поняла. И не помнила. Абсолютно. С утра еле дышала, к вечеру уже порывалась постирушку устроить. Вообще суетилась, как белка, хоть за ногу к кровати привязывай.
Мог бы, но не стал.
Во-первых, видел, что от болезни уже и следа не осталось.
А во-вторых, кто он ей такой? Сама сказала: кто, мол, ты мне такой, чтобы указывать. Это когда он ей, дуре, предложил из лавки с концами уйти. Горбатится за гроши, мало того, что встает ни свет, ни заря, так и там, небось, целый день на ногах, то тяжести таскает, то метет чего-то, то моет. А ему на день всего в люди выйти, и уже на неделю заработал, и себе и ей с малым. Так нет, зенки в пол вперила, стесняется типа, а сама свое гнет. Ты, говорит, завтра съедешь, и поминай, как звали, а я себе потом такого места не найду. Ну и про «кто ты мне такой» - тоже.
Ну никто, так никто. На том и порешили.
На следующий день, как положено, в лавку пошла. Люка, правда, не потащила. Разрешила оставить. Вот, поди ж ты, разрешила! Как будто не он ей одолжение делает, что за братом ее присматривает, а она ему счастье великое дозволяет – полдня малому сопли утирать и сказки рассказывать. Еще и внушение, уходя, провела, чтобы никакой крамолы про легкодоступных принцесс недалекого ума и прочих речей, для младенческих ушек не предназначенных.
Ладно. Раз такое дело, вместо сказок в кинотеатр пошли – там вообще все без слов. Одно плохо, что не комедия: на новой неделе другой фильм зарядили, про любовь. Но Люку понравилось. Особенно, когда трепетная барышня, за которой сразу двое кавалеров увивалось, закатывала глаза и падала кому-нибудь из них на руки, вроде как в обморок. В итоге допадалась, что эти придурки из-за нее стрелялись, а она скакала между ними и визжала (слава богу, не слышно, как), но рот открывала – мама не горюй! Надо было кому-нибудь из кавалеров курок ненароком спустить… А так – свадьба и все дела. Ерунда, короче. Только зря пленку перевели.
Но может, и нормальный фильм был, просто Тьен весь сеанс не о том думал. В итоге, когда свет зажгли, подошел все-таки к таперу, поздоровался. Шарль его узнал… Не совсем узнал, а по музею вспомнил. Малому разрешил на клавиши понажимать…
И на следующий день они с Люком гуляли. Взяли извозчика и в частный зверинец поехали: в кинотеатре накануне афишку видели. Зверинец маленький, слонов и жирафов в нем не держали, зато чистый, теплый, звери - мартышки, еноты, лама, козочки какие-то – все сытые и ухоженные, не то, что в загоне при ярмарочном поле. После зверинца с Лансом встретились, поболтали немного. Шут на работу уже не жаловался, хоть Тьен и ожидал, что теперь еще из-за непогоды брюзжать начнет. Нет, наоборот, всем доволен. Особенно тем, что Манон его в кои веки не распекает, а радуется, что он наконец-то «человеком» стал. По дружбе у Тьена денег занял до следующей зарплаты, сказал, Манюне колечко купить для полного счастья. Не обручальное, конечно, но… чтобы было, значит.
Затем у Софи в лавке крысы обнаружились, целый выводок, и хозяин временно прикрыл заведение, пока не потравит, а мелкой три выходных кряду отпустил. Как раз вовремя: Тьену теперь не нужно было с Люком таскаться, а можно было самому выбраться. Деньги пока не кончились, но о будущем тоже думать надо.
С утра вышел, погулял неплохо так. К обеду уже на фунт шоколада и бутылочку легкого вина хватило, еще и на гусиный паштет осталось и… ну, на безделушку одну. Думал, придет домой к ужину, посидят, винца выпьют. Может, поговорят нормально.
Размечтался.
Только переступил порог, как услышал незнакомый голос с кухни. Зашел осторожно, остановился в дверях…
– Тьен писол! – радостно сдал его напарник.
Пришлось показаться. Заодно и посмотрел, кого там нелегкая принесла.
– Это Тьен, - смущенно представила его Софи сидящему за столом мужчине с жиденькими усиками и наметившейся в неровно стриженных каштановых волосах проплешиной. – Я тебе о нем говорила. А это… - она почему-то запнулась, и вор заподозрил неладное. – Это мой отец.
Вона как. Вор, не выказывая пристального внимания, бегло оглядел гостя. По тому, что рассказывала о нем Софи, как и по тому, чего она не рассказывала, Тьен давно уже составил представление о блудном папаше, а сейчас лишний раз в нем утвердился.
– Рад познакомиться, - кивнул он, вполне учтиво, но без помянутой радости. – Надолго вы… к нам?
От в последний момент вверченного «к нам» любящего родителя передернуло, но, к чести своей, лицо он сохранить сумел.
– Мой поезд отходит в пятнадцать минут пополуночи, - ответил спокойно.
– Так что в одиннадцать вынужден буду уйти.
– Жаль, - сказал Тьен. Вот сейчас получилось почти радостно.
Но продолжать беседу вор не стал. Оставил на столе конфеты и паштет, пожелал приятного аппетита и пошел к себе.
Первым делом зажег лампу.
– Рассказывай, - потребовал у трепещущего огонька. – Заходил этот? Обсматривал все тут, да? Обнюхивал?
– Наглеешь, - огрызнулась, спрыгнув на пол, соткавшаяся из пламени девчушка лет пяти. Поправила короткую пышную юбочку, подтянула бантики на тонких косичках, и, недовольно поджав губки, заявила: – Я к тебе в служанки не нанималась!
– Заходил? – повторил вопрос Тьен.
– Зашел бы, - хрипло пробасила «крошка». – Софи не пустила. Сказала: «В чужое жилье без приглашения не входят».
Огонь настолько точно скопировал голос девчонки, что юноша вздрогнул от неожиданности.
А мелкая у него все же умница. Тьен по-настоящему чувствовал себя в безопасности в этом доме, а потому никаких особых тайников не придумывал: деньги лежали одной пачкой вместе с бельем, а пистолет, завернутый в полотенце, - под матрасом. Ринься папаша обыскивать комнату квартиранта, наверняка нашел бы и то, и другое, и разговор вышел бы потом очень неприятный. Впрочем, если бы и не нашел, если бы только смог отодвинуть девчонку, прикрикнуть, мол, цыц, малявка, и по-хозяйски влезть в «чужое жилье», уже тогда все иначе сложилось бы. Но не та порода.